— Что ты жива и при этом находишься на свободе, — неохотно ответил Колокольчиков. — Ты наверняка знаешь его в лицо и сможешь опознать, значит...
— Значит, я подлежу ликвидации, — закончила за него Катя. — Только ведь это не все, правда?
— Да все, все, — отмахнулся Колокольчиков. — Ты его знаешь, и этого достаточно. Давай лучше выпьем.
— Погоди, — сказала Катя. Она вдруг рассмеялась сухим, трескучим смехом. — Валенок ты, Колокольчиков. А туда же — вербовать... Нет, ты представляешь, что будет, если этот ваш стукач узнает, что я была у вас в руках и вы меня отпустили? Вот он удивится, наверное... Не меньше, чем я.
— Господи, — вздохнул Колокольчиков, — и за каким хреном я пошел на эту работу? Клал бы какие-нибудь кирпичи...
Катя аккуратно поставила рюмку на стол и взяла в руку давно лежавший на коленях пистолет.
— Колокольчиков, — сказала она, наводя оружие на капитана, — ну скажи, почему ты такое же дерьмо, как и все?
— Ох, — вздохнул Колокольчиков, — если бы я знал... А ты опять за свое?
— Сам виноват, — сказала Катя. — Не надо было врать... благодетель. Короче, так: или ты мне сейчас выложишь все, как на духу, или я тебя продырявлю, а потом пускай твои коллеги меня берут, если руки не коротки. Как получилось, что ты оказался в клубе одновременно со мной? И, главное, как получилось, что ты все про меня знаешь? И почему я в таком случае до сих пор здесь, а не за проволокой?
— Ну, — сказал Колокольчиков, — в каком-то смысле ты нам очень помогла...
— Очень интересно, — сухо вставила Катя. — И чем же?
Она сделала повелительное движение стволом пистолета.
— Да убери ты свой пугач, ей-богу, — скривился Колокольчиков и полез в карман. — Смешно же, честное слово.
— Вынь руку из кармана, — сказала Катя металлическим голосом. — Все равно не успеешь.
— Да? — усмехнулся капитан. — Сама ты валенок, Скворцова.
Он вынул из кармана горсть патронов и высыпал их на стол. Патроны застучали о крышку стола, как крупные градины.
— Возьми, — сказал Колокольчиков, — вдруг пригодятся? Я слышал, пистолеты лучше стреляют, когда они заряжены.
Некоторое время Катя неверящими глазами смотрела на стол, а потом швырнула пистолет туда же, расколов пепельницу пополам. Окурки раскатились по столу, патроны брызнули в разные стороны. Бутылка опрокинулась, и остатки коньяка с ленивым бульканьем стали выливаться из длинного горлышка, затопляя испачканный пеплом стол. Никто не обратил на это внимания. Катины плечи поникли, голова опустилась, и Колокольчиков сумел разглядеть светлую каплю, сорвавшуюся с ее щеки и упавшую на колени.
— Пропади оно все пропадом, — сказал вдруг Колокольчиков. — Надоело. Слушай.
— Да пошел ты, — плачущим голосом сказала Катя, не поднимая головы.