— Немного, — призналась я. — Но он сначала подготовил меня. Потом накинулся. Прямо там, на полу. Задрал мою юбку чирлидерши и заставил меня кричать. Он нашел подушку, чтобы прикрыть мне рот, потому что мы не хотели, чтобы кто-нибудь пришел и остановил нас.

Я сглотнула, мой лоб был влажным, а сердце бешено колотилось, не только от воспоминаний, но и потому что я впервые произносила все это вслух. Это тайный стыд, который держишь внутри, скрываешь от мира, потому что мы все притворялись нормальными, порядочными. Ведь то, что ты говоришь, определяло тебя. Твои секреты тебя же формировали. И когда ты делишься ими, это сродни вырезанию самых гнилых и кислых частей себя и выкладыванию их на блюдо.

Это давало любому человеку некую силу уничтожить тебя.

И это был незнакомец. Тот, имени которого даже не знала. Я давала ему очень много.

— Это продолжалось месяцами, — сказала я, мой голос был хриплым. — Он находил отговорки, чтобы не проводить ночи с мамой. Был рядом со мной. Засовывал руку мне под юбку, пока мы ужинали. Трахал меня в спальне на четвереньках, пока мама ходила в магазин.

Я сделала неровный вдох.

— Я хотела бы сказать, что это прекратилось, потому что меня переполняли чувство вины и стыда за то, что я делала со своей матерью. Но дело было не в этом. Да, были моменты, когда меня тошнило от всего этого. Но даже это отвратительное чувство возбуждало меня. Это прекратилось только потому, что он мне наскучил. Джошуа слишком привязался. Я хотела нового испытания. Чего-то еще. Кого-то другого. Он порвал с моей мамой, как только я дала это понять.

Она плакала несколько дней. Именно тогда я почувствовала вину. Это одолело меня до такой степени, что мне захотелось содрать с себя кожу, лишь бы избежать своих грехов. Своим голодом по мужчинам я причинила боль матери. Я поклялась, что никогда больше так не поступлю, не причиню боль единственному человеку, которого любила, чтобы удовлетворить свои потребности.

— Следующим был отец одной из чирлидерш, — сказала я. — Он был женат, но подруга рассказала, что их брак показушный. У ее матери был роман с тренером по теннису. Это не заняло много времени. Я пару раз ночевала у нее дома и постаралась дать ему понять, что хочу его. К тому моменту я уже была экспертом в этом деле. И становилась все более дерзкой. Я последовала за ним в ванную, пока остальные приводили себя в порядок. Он наклонил меня над раковиной.

Я облизнула губы при этом воспоминании. В порыве, который я почувствовала, услышав звон падающей косметики и шлепки о кожу, его пальцы, впивающиеся в мои бедра, низкий стон, когда он кончил. На нем был презерватив. Я сунула его в карман, готовая к тому, что должно было произойти.

— Этот секрет так и не стал достоянием общественности, потому что никто не хотел узнать, что кто-то трахает несовершеннолетнюю девочку. Им всем было что терять, — объяснила я. — В конце концов, я переросла это и уехала. В другое развращенное место.

Я сделала паузу, осознав, как много болтаю. Это не я. Мне никогда не хотелось делиться этим со своими партнерами или даже с подругами. Не нравилось, когда меня узнавали. Два самых близких мне человека даже не знали о существовании этого прошлого. Что эта версия меня существовала.

Люди слишком много рассказывали о себе, думая, что незнакомцам не все равно. Однажды женщина в очереди в автоинспекцию, рассказывала мне о том, что ее бросил муж, и что это лучшее событие в ее жизни. Или человек, сидевший рядом со мной в самолете, сказал, что собирается уволиться с работы, потому что ненавидит своего босса и ему нужно что-то сделать со своей жизнью, прежде чем он умрет.

Не говоря уже о бойфрендах, разглагольствующих о том, какой впечатляющей была их жизнь. Женщины делали то же самое с партнерами. Я и представить себе не могла, что этот могущественный, явно богатый и, безусловно, опасный человек захочет знать все подробности моего грязного прошлого.

— Продолжай, Сиенна, — приказал он.

В какой-то момент я назвала ему свое имя. Не помню, когда именно. Он потребовал этого, и я охотно отдала его. И не спросила, как зовут его. У меня не было сил. Или, может быть, я хотела, чтобы он остался незнакомцем.

Мой желудок сжался от приказа, от его глубокого, хриплого голоса. Он снова был тверд. Грехи и порочность заводили его.

— Я переехала, потому что отчаянно хотела сбежать из города, находясь на расстоянии одной пропущенной зарплаты от бедности, — продолжила я, мой голос был грубым и низким. — Я хотела денег. Люди, которые говорят о том, что за деньги не купишь счастья, всегда рождаются богатыми. За деньги можно купить все. Безопасность. Поддержку. Дом. Это все, что нужно, чтобы быть счастливыми. И в любом случае, я не гналась за счастьем. Я гналась за чем-то другим.

Я провела рукой по своим растрепанным волосам.

— Когда я переехала в город, то нашла клуб. «Империя».