Когда супруга ушла из дома, Леонид Федорович вдруг осознал, насколько сильно он уже привык к своему размеренному и устоявшемуся образу жизни и как тяжело и неудобно вести хозяйство одному. Он стал регулярно ездить к ней в надежде на прощение, но все было напрасно — поначалу Юлия Романовна не желала даже слушать его. Но потом, когда прошли первые эмоции, трезво рассудила, что он все-таки был ее муж, отец ее ребенка, и хотя и увлекался другими женщинами, но не всерьез, и уходить от нее явно не собирался. В итоге после длительных переговоров Юлия Романовна все-таки дала согласие на возвращение домой при условии, что подобного больше никогда не должно повториться, хотя этого даже и не требовалось — не на шутку перепуганный Леонид Федорович на этот раз сам себе зарекся, что больше никогда с любовницами ни в публичных местах, ни на улицах показываться не будет. Больше таких ситуаций не повторялось, а со временем Леонид Федорович и вовсе остепенился и гулять перестал.
Если же не брать во внимания эти не совсем приличествующие обстоятельства, то можно с уверенностью сказать, что жизнь семьи Майских протекала благополучно. На работе очень ценили профессиональные качества Леонида Федоровича; кроме этого и Юлия Романовна, работая в институте, имела неплохую зарплату. Вместе они получали не намного, но все же больше, чем их друзья и знакомые, а что еще нужно человеку для простого житейского счастья?
Первые большие изменения в жизни их семьи произошли, когда Максим окончил школу и по примеру отца ушел в армию. Леонид Федорович с Юлией Романовной вдруг ощутили себя очень одинокими. Дома стало тихо: сын служил далеко на границе и не имел возможности навещать родителей; в их жизни появилось много свободного времени, оказавшимся при ближайшем рассмотрении вакуумом, который нечем было заполнить. Эти новые для них ощущения одиночества, пустоты и бессмысленности существования были невыносимыми и уже через несколько месяцев супруги с трепетным волнением узнали о беременности Юлии Романовны. К тому времени ей уже было под сорок, и она заранее все досконально обдумала, прежде чем решиться на этот шаг, но все равно на протяжении всей беременности Юлию Романовну не покидало чувство сильного беспокойства, изредка перерастающее даже в панический страх.
Ребенка родители ждали с упованием — он должен был вернуть их жизни вдруг утраченный смысл, что, впрочем, вскоре и произошло. Уже с первых дней, как счастливые супруги узнали о грядущем событии, их жизнь стала круто меняться, наполняясь радостными предчувствиями, приятными заботами и мечтами. Юлия Романовна начала регулярно ходить в больницу, купила весы и увлеклась правильным питанием, а Леонид Федорович взял на себя львиную долю хозяйства, включая уборку и варку, охотно выполняя любые капризы жены, даже те, которые были откровенно надуманными. Все преисполнилось надеждами для будущих родителей: большую часть времени они пребывали в хорошем настроении, улыбка не сходила с их лиц, на работе только и было разговоров, что о грядущем пополнении семейства и связанных с этим событиях — все вокруг как будто оживилось, завертелось. Перед сном счастливые супруги, изучая книжку с перечислением и подробным описанием всевозможных имен, думали о том, как назовут ребенка, не обходя своим вниманием даже такие, заранее проигрышные варианты, как Дорофей и Юстина. В эти упоительные минуты они предавались мечтаниям, размышляя о том, как малыш будет постепенно расти, взрослеть на их глазах и безмерно радовать тем самым своих родителей. Жизнь Леонида Федорович и Юлии Романовны наполнилась смыслом задолго до того, как на свет появился сам Роман.
Максим Майский вернулся из армии как раз в тот период, когда первые бессонные месяцы новоиспеченных родителей остались позади, и радость от появления отпрыска не была уже омрачена для них никакими бытовыми неудобствами. Майский сразу устроился слесарем на фабрику, где работал отец, но пожив в отчем доме некоторое время, и быстро поняв, что все внимание родителей теперь переключилось на младшего брата, а ему уже стоило бы подумать и о собственной семье, в один момент собрался и уехал работать вахтовым методом в соседнюю северную область.
Через несколько лет, после отъезда старшего сына из дома, в стране началась перестройка, перевернувшая жизнь Майских с ног на голову. Предприятия-потребители продукции завода, на котором работал Леонид Федорович, остались в другом государстве, и производимый на нем товар оказался не востребован. Завод разорился и был полностью остановлен, а весь производственный персонал уволен.
Помимо работы на фабрике, Леонид Федорович никогда ничем другим не занимался: отдав любимому делу десятки лет своей жизни, он и помыслить не мог, что огромный завод, на котором работали тысячи людей вдруг, в одночасье станет не нужен, и вместе с ним окажутся не нужны его профессиональные навыки. Выйдя на биржу труда вместе с сотнями людей подобной квалификации, Леонид Федорович, совершенно потерялся. Работая урывками слесарем, разнорабочим на стройке, охранником — он занимался всем, что только попадалось под руку, но так и не смог на закате своей активной деятельности найти себя. С трудом и нетерпением дождался он наступления пенсионного возраста.
Юлии Романовне до пенсии оставалось десять лет, когда в стране начались перемены, но являясь по натуре женщиной волевой и характерной, она смогла встроиться в новую систему и найти себя. Во многом этому способствовал случай: на волне перехода к рыночной экономике существенно вырос интерес к высшему учебному заведению, где она работала — за короткое время средний руки хозяйственный институт превратился в престижный экономический университет. Но кроме этого удачного обстоятельства, Юлия Романовна сама была не промах и, воспользовавшись моментом, сумела показать, что может мыслить по-современному, и те ценности, которые возникли в новом государстве, ей совсем не чужды, а даже напротив — очень близки. К тому времени, когда подошел ее пенсионный возраст, она уже была секретарем ректора университета, и ни у кого не возникало мысли отправить ее на пенсию.
Все эти изменения коренным образом трансформировали взаимоотношения супругов. Конечно, полномочия Леонида Федоровича как главы семьи и раньше были ограничены, но пока он работал на заводе и зарабатывал достаточно, чтобы достойно содержать всю семью, он всегда им оставался и если только был не согласен с каким-нибудь решением, то решение не принималось. Сейчас же, находясь на пенсии, в то время, когда Юлия Романовна продолжала работать и получала вполне себе приличные деньги, главой семьи Леонид Федорович перестал являться даже номинально. Прекрасно помня, как муж в молодости мучил ее своими походами на сторону, о которых он сам давно уже успел позабыть, Юлия Романовна овладела супругом полностью, и его мнение для нее сейчас почти ничего не значило.
Будучи отстраненным от всех решений и не имея ничего, что могло быть необходимо супруге кроме своего присутствия рядом с ней, полного ей повиновения и утверждения, таким образом, ее власти, Леонид Федорович был глубоко несчастен. Испытывая неумолимую грусть по времени, когда он был востребован на работе и принимал активное участие в жизни семьи, Леонид Федорович начал пить. Правда зимой его частично останавливали упреки Юлии Романовны и он с нетерпением ждал лета, чтобы побыстрее перебраться на дачу и там в полной мере придаться тоске.
Дача была отдушиной Леонида Федоровича. После нескольких лет работы на заводе ему дали голый участок в пригороде, где он собственноручно выстроил баню и основательный дом, в котором при желании можно было жить и зимой. Леонид Федорович благоустроил дачу на зависть многим соседям, и она воплощала собой в чистом виде его творческие, архитектурные и строительные способности, была тем местом, где он реализовывал себя безо всяких ограничений. После выхода на пенсии он проживал на даче почти все время с апреля по октябрь. Только здесь, занимаясь хозяйством и приводя участок в порядок, Леонид Федорович порой испытывал еще чувство глубокого удовлетворения, которое теперь посещало его все реже и оттого становилось ярче и желаннее. Иногда даже, проработав целый день с самого утра и до позднего вчера, ложился он в кровать упоенный своими трудами, не приняв ни рюмки, и ясно становилось у него в голове — понимал он, что тоже для чего-то существует и мучительные мысли не терзали ему душу. Но так было редко: с жадностью накинувшись и в несколько первых дней переделав все дела, потом Леонид Федорович занимался тем, что парился в бане и крепко пил.
Между тем жизнь постепенно утрясалась. Роман вырос, поступил в институт; когда же дело дошло до свадьбы с Мариной, Юлия Романовна предложила молодым остаться в их квартире на первое время, обещая при этом помочь невестке с ребенком, пока малыш не подрастет. Конечно, она несколько лукавила и под обещанием помочь с ребенком подразумевала по большей части устные рекомендации и советы, не собираясь жертвовать ни работой, ни своим свободным временем. Более того, Юлия Романовна внутренне вообще не хотела, чтобы Марина переезжала жить к ним, но мысль, что дом покинет любимый сын, была для нее невыносима. Помня о том времени, когда Максим ушел в армию, и они остались с мужем вдвоем, она решилась на эту жертву со своей стороны.
Первое время, пока Марина и родители Романа привыкали друг к другу, все было более-менее спокойно; но в ком не сыщешь пятен? Очень быстро выяснилось, что трехкомнатная квартира не такая уж и большая, чтобы в ней смогли спокойно проживать четверо взрослых людей с маленьким ребенком. Атмосфера накалялась, чему в большей степени способствовала Юлия Романовна, которая болезненно реагировала на любые попытки нарушить ее размеренный образ жизни, придираясь к невестке по каждой мелочи и изматывая ее постоянными претензиями и недовольством. Но инициировать расселение никто не решался — это означало бы первое время жить на чемоданах и перебиваться у родственников.
Ситуация несколько нормализовалась когда Алина пошла в детский сад, а Марина вернулась на учебу в университет и параллельно устроилась на работу в одну проектную компанию, но общее терпение подходило к концу. Казалось, достаточно было уже незначительного катализатора, чтобы подвигнуть всех на решительные действия.
— Что сказал? — спросила Юлия Романовна у вернувшейся в зал Марины, которая выходила на кухню, чтобы поговорить по телефону с Романом.
— Сказал, что у них какие-то дела.
— Он один?
— С Дульцовым.
— И когда приедет?
— Не сказал.