— Что значит зачем? — нахмурилась Юлия Романовна.

— То и значит — зачем хоронить?

— Затем что это ненормально, когда в самом сердце страны лежит, как на витрине, мертвое тело.

— А может для кого-то этот человек как личность, как символ имеет большое значение? — заметно возвысив голос, сверкнул глазами Майский.

— Пусть имеет. Я же не предлагаю его памятники сносить. Я говорю о том, чтобы убрать тело и придать земле.

— Да зачем убирать?! — совсем вспылил Майский. — Может быть, тебе он глубоко безразличен — я это вполне допускаю, но никто же не заставляет тебя ходить и смотреть на него. Тело не на улице — в здании находиться. Лежит да и лежит себе — что тебе не нравится?! — уже требовал он от матери ответа.

— Мне не нравится то, что человеческое тело не погребено как полагается — по христианским обычаям, — уверенно и четко выговорила Юлия Романовна, считая, по-видимому, приведенный довод совершенно неоспоримым и нисколько не поддаваясь соблазну по примеру сына перейти к разговору на повышенных тонах.

— И только? — несколько успокоившись, насмешливо оскалился Майский. — А что значит: «погребено по христианским обычаям»?

— Ты прекрасно знаешь, что это значит, — грозно взглянула на сына Юлия Романовна.

— Нет, не знаю, — продолжал стоять на своем Майский.

— Это значит — предано земле.

— То есть согласно христианской вере мертвое тело должно быть зарыто в землю?

— Обязательно.

— Интересно, — ехидно ухмыльнулся Майский. — А когда ты в Св-ское ездила поклониться святым останкам, тебя не смущало, что тело не предано земле, как «полагается по христианским обычаям»? — обратился он к матери, сделав особенный акцент на слове «полагается», желая подчеркнуть необязательность этой нормы с точки зрения самой же церкви.

— Ха-ха-ха! — натужно засмеялась Юлия Романовна. — Ты сравнил, конечно, канонизированного святого с антихристом! — парировала она в пылу, вовсе не поняв сути иронии сына.

— Конечно, это абсолютно несопоставимые личности, — заметил Майский уже совсем спокойно: почувствовав силу своей позиции, он перестал горячиться. — Ленин — величайший деятель, идеи которого даровали такие свободы и равенство между людьми, которые до него русский человек и во сне не мог себе представить; и святой — имя и дела которого совершенно никому не известны, — тут он прищурился и, заглянув матери прямо в глаза, спросил: — Как, кстати, звали этого святого? Остатки которого лежат в Св-ском?

Это, конечно, был нокаут: Юлия Романовна замялась, решительно не зная, что ей ответить. Рожденная в Советском Союзе она, как и подавляющее большинство граждан, не была верующей — у нее вполне хватало забот и без религии. Когда же Союз рухнул, и в образовавшемся духовно-идеологическом вакууме стала набирать силу пропитанная душистым ностальгическим ароматом христианская религия Юлия Романовна, не любившая отставать от модных тенденций, принялась активно внедрять ее в свою жизнь и в жизнь своей семьи. Она накупила и обставила дом иконами, изучила все церковные праздники, начала читать молитвослов и даже на старости лет повела мужа под венец, что ей настоятельно рекомендовали сделать для укрепления брака. К этому же периоду жизни Юлии Романовны относилась и предпринятая ею вместе с набожной старушкой-соседкой поездка в поселок Св-ское, в находящийся там мужской монастырь, с целью посетить святые мощи и получить от них божественную благодать. Это паломничество действительно запечатлелась у нее в памяти и по приезду домой она и вправду некоторое время пребывала в более приподнятом, нежели обычно, расположении духа; но со временем волна всеобщего интереса к религии ослабла, и Юлия Романовна тоже заметно к ней охладела. Она упорно продолжала называть себя верующей, носила крестик и каждый год на пасху появлялась в церкви, но вспомнить хотя бы даже имя святого, мощи которого посещала, была сейчас не в состоянии.

Молчание опасно затянулось. В отчаянии Юлия Романовна уже хотела взорваться, но раздавшийся звонок разрядил обстановку и Марина, больше других обрадовавшись ему, буквально побежала открывать дверь.