Дорога до поселка была совершенно новая. Асфальт на ней выглядел свежим и разительно в лучшую сторону отличался от покрытия федеральной трассы. Миновав небольшой густой сосняк и пункт охраны, спутники выехали на ровную площадку, с которой открывалась великолепная в своем безмятежном спокойствии картина размеренной загородной жизни. Вид был впечатляющий: вниз уходили один за другим аккуратные ряды домов, слева и справа стоял сосновый бор, а дальним своим краем поселок упирался в берег довольно большого озера.

Дульцов взял левее по главной улице, от которой вправо во всю ширину тянулись длинные проулки, в то время как Белокобыльский с супругой из окна с интересом наблюдали за проплывающими мимо домами. Поселок был маленький, но действительно активно строился и голых участков уже почти не осталось. Большинство коттеджей было возведено застройщиками поселка: с однотипными, почти не отличающимися друг от друга коробками, с яркой и живой, но совершенно одинаковой цветовой гаммой, они придавали единый вид общей картине. Но то и дело попадались участки, где покупатели сами строили свое жилье, и тогда уж действительно было на что посмотреть. Поселок был престижным, и никто не жалел денег на строительство: маленькие, аккуратные домики на трех-четырех человек невозможно было найти, как не ищи. Похоже было, что здесь жили целыми семействами, как минимум человек по пятнадцать в каждом доме. Дома росли на два, три этажа вверх, но приезжал новый житель поселка, и ему во что бы то ни стало, хотелось, чтобы у него был дом с еще большим количеством комнат, с еще большим количеством этажей, с еще большим количеством окон, да и вообще — еще больше. То тут, то там встречались дома не просто трехэтажные, а в три этажа с зимним садом, в три этажа с цоколем, в три этажа с цоколем и цилиндрической башенкой наверху. Заборы были под стать домам: не просто такие высокие, что полностью закрывали первый этаж, но еще и невероятно основательные. Выложенные из кирпича или бетонных блоков, они были настолько массивными, что могли бы выдержать вполне себе серьезную осаду времен греко-римских войн. Окна на фасадах размерами и формами стремились приблизиться к витражам Нотр-Дама, а судя по их высоте, в домах жили трехметровые гипербореи, иначе, чтобы поменять лампочку, нужен был бы не стул, а стремянка. В общем, стараясь переплюнуть один другого, строили, кто на что горазд, уходя уже от коттеджного стиля в архитектуру, выдержанную в худших традициях немецкого замкостроения.

Машина свернула в один из проулков и остановилась. Дульцов быстро вышел, поспешил открыть даме дверь и, учтиво протянув ей руку, помог выбраться из автомобиля. Только сейчас он сумел как следует разглядеть ее. Это была уже старушка лет шестидесяти с лишним, невысокого роста и довольно полная. Взгляд ее был спокойным и проницательным, движения размеренными; лицо покрывали морщины, но не глубокие, в чем была большая заслуга ее природной полноты. Несмотря на свой возраст, одета она была с претензией на моду, и, на удивление, это шло ей. Разница в возрасте с Белокобыльским у них составляла лет восемь, но в виду моложавости супруга никак не ощущалась, и вместе они смотрелись очень гармонично.

— Вот он, — сказал Дульцов, показывая на участок, находившийся как раз на пересечении главной улицы и проулка, но который они свернули. Это был большой участок земли, аккуратно огороженный деревянным забором. — Угловой, ровный, хорошие соседи.

— А что за соседи? — поинтересовался Белокобыльский.

— Справа бизнесмен с женой живет, у него сеть частных клиник по области. Милые, приветливые люди. Напротив — начальник какого-то департамента из муниципалитета. Все живут здесь круглый год, — Дульцов остановился, но спустя несколько секунд продолжил. — Осенью я полностью перекапывал участок трактором, так что корней и травы на нем нет. Единственное, — вдруг произнес он, будто бы только что вспомнив о чем-то, — там большой пень от сосны остался. Его не заметили в траве и не выкорчевали.

— Где он, я не вижу? — забеспокоился Белокобыльский.

— Во-о-он, прямо посредине, — показал рукой Дульцов на небольшой снежный холмик. Холмик был настолько неприметный, что если не знать заранее, где он находится, его нельзя было даже заметить, и уж тем более невозможно было предположить, что на самом деле эта возвышенность является не выкорчеванным пнем. — Его по идее нужно выкопать…, — продолжил Дульцов, — а можно даже сделать из него, например, декоративный столик для барбекю или что-нибудь вроде этого.

Еще минут пятнадцать Дульцов отвечал на расспросы Белокобыльского. Старик оказался на редкость дотошным покупателем. Его интересовало буквально все: от площади участка до системы водоснабжения и канализации. Он досконально изучил документы, которые имелись у Дульцова и собственноручно, периодически проваливаясь через слежавшийся подтаявший коркой снег в мартовские сугробы, измерил рулеткой стороны участка. Наконец, все выяснив, они с супругой отошли обсудить предложение.

— Ну как ты находишь? — с серьезным выражением лица спросил жену Белокобыльский, когда они отдалились настолько, что Дульцов уже никак не мог их услышать.

— По-моему, отличное предложение. Посмотри, какой шикарный поселок: недалеко от города, рядом озеро, все заасфальтировано, благоустроено, участок угловой. За эти деньги — здесь лучший вариант из всех, которые мы посмотрели.

— А про продавца что думаешь?

— Хороший парень. И, похоже, что порядочный. Посмотри — про пень честно предупредил, хотя вполне мог и умолчать.

— Как то быстро у тебя мнение меняется. Еще час назад он тебе не нравился, — с легкой иронией заметил Белокобыльский своей супруге.

— Я не говорила, что он мне не нравится, а лишь с осторожностью отнеслась к его персоне. А ты что вдруг засомневался?

— Сам не знаю, — проговорил Белокобыльский с задумчивым выражением лица и сморщил брови. — Сумма не маленькая… да и… что-то меня гложет, — добавил он и посмотрел в глаза супруге, как бы пытаясь в ее взгляде найти ответы на свои вопросы.

Где-то уже с полчаса Белокобыльского действительно периодически одолевали сомнения. Несколько раз, пока они с Дульцовым обсуждали детали сделки, как будто что-то ойкало у него в районе живота. Этот скрытый сигнал вклинивался в его мысли, внутренние рассуждения, как-бы останавливал и предупреждал о возможном подвохе. За свою долгую жизнь Белокобыльский научился прислушиваться к внутреннему голосу, и старался его не игнорировать. И в этот раз почувствовав в разговоре с Дульцовым что-то неладное, он тоже стал перебирать и трезво взвешивать все факты, но упорно не находил ничего, такого, о чем следовало бы волноваться.

— Решай сам. Мне вариант понравился. Участок, на худой конец, можно даже и не продавать, сами отстроимся и поселимся здесь на пенсии.

— Да мне тоже понравился, — с досадой на самого себя, произнес Белокобыльский. — Но давай съездим еще в контору этого поселка, поговорим с председателем товарищества. Так сказать, для очистки совести.

— Давай съездим, если ты так хочешь, — согласилась с ним супруга. Решив это они развернулись и пошли назад к Дульцову, который ждал их у машины.