— Это… Думаешь, это предсмертная записка?

— Возможно, — тихо проговорил он.

— Черт возьми! — Я стукнула кулаком по столешнице. — Ты мне целую неделю твердил, что волнуешься за Лани. Как же ты допустил такое?!

— Я не знал…

— Значит, утром она выглядела нормально?

Адам чуть пожал плечами.

— Это важно, — настаивала я. — Как Лани выглядела утром?

— Я ее не видел. Ночевал здесь. — Он кивнул в сторону дивана, где лежали бесформенная подушка и скомканный вязаный плед. Только тогда я заметила легкую щетину на его подбородке и складки на рубашке. — Мы с Лани поссорились.

— Из-за чего?

— Ты на меня тоже разозлишься. — Адам покачал головой.

— Адам, богом клянусь, если с Лани что-нибудь случиться, пока ты тут тянешь резину, то твой труп будут искать очень долго.

— Новая серия «Пересмотра», — нахмурился он. — Ты слушала?

Сердце оборвалось; я вспомнила свою собственную реакцию на эту серию.

— Кажется, догадываюсь. Ты обвинил Лани во лжесвидетельстве?

Адам поерзал и опустил взгляд.

— Наверное, я зашел несколько дальше.

«Не надо, — отреагировал он на мое предположение о том, что Лани ошиблась насчет Уоррена. — Это ее убьет».

— Что ты сделал? — прошептала я, боясь услышать ответ.

— Как ты думаешь… — Адам замолчал. Посмотрел на меня. Светло-карие глаза были огромными и влажными. — Только честно, Джози. Как ты думаешь, могла ли тот выстрел сделать Лани?

Когда он озвучил мою собственную мысль — дикую, предательскую мысль, — я в ней не укрепилась. Наоборот, с тошнотворной ясностью поняла, что мы ошиблись. Мы все ошиблись. По-другому никак. Лани бывала буйной и безрассудной, но по-настоящему причиняла зло одному-единственному человеку на свете — себе самой.