— Нас посетила Поппи Парнелл, — наконец ответила я.
— Пиранья чертова, — с отвращением прокомментировал Калеб.
— Именно, — кивнула я, лихорадочно подыскивая тему для разговора. Я не хотела обсуждать завтрашнюю сенсацию Поппи; не хотела мучиться мыслью о возможной правоте Эллен. — У тебя есть время посмотреть расписание самолетов?
— Да. Ты точно готова возвращаться? Тебе не нужно побыть здесь, с тетей? Помочь ей разобраться с наследством и все такое?
— Моя мать провела последние десять лет жизни в коммуне, где все было общее — и дети, и сексуальные партнеры. Ее имущество находится в коробке, которая стоит в гостиной. Никакого наследства нет, разбираться не с чем.
— Вот как… — Калеб невесело улыбнулся. — Сейчас я перекушу, и мы посмотрим рейсы, хорошо?
— Сбегаю наверх за ноутбуком.
В гостиной я увидела стопку маминых фотографий и машинально прихватила их с собой. Я сидела на кровати в спальне и смаргивала слезы, любуясь счастливыми лицами: мама, Лани… Я вглядывалась в радостную улыбку сестры — искреннюю улыбку, которой не видела уже много лет, — и обвинения Эллен казались еще безумнее. Лани любила отца. Я пролистала стопку в поисках доказательств этой любви, но не нашла ни одной папиной фотографии. Ощутила вдруг беспокойство. Вновь пересмотрела фотографии, уже быстрее. Может, мама хранила папины снимки отдельно? Наверное, они в коробке.
Я бросила пачку на кровать и бросила взгляд на фото в рамке: оно стояло на тумбочке после того, как я показала его Калебу. На снимке большая папина рука обнимала плечи Лани, а она улыбалась, щеки радостно горели, и льнула к отцу с обожанием.
Эллен сошла с ума. Моя сестра ни за что не убила бы нашего папу.
На следующее утро я сидела, скрестив ноги, на кровати и писала электронное письмо начальнице — «возвращаюсь в Нью-Йорк завтра вечером, смогу выйти на работу в среду». В ожидании ответа я зашла в «Фейсбук», стала лениво прокручивать ленту. Сердце екнуло: шапочная знакомая — девушка, с которой я жила на одном этаже во время своего единственного семестра в колледже и о которой ни разу с тех пор не вспоминала, — поделилась ссылкой на сайт «Пересмотра».
«Новая серия!!! — гласил комментарий к посту. — Ближайшие 60 минут меня не трогать!»
«Сенсация», — сказала Поппи.
Мысль, что эта едва знакомая девушка — девушка, поставившая три восклицательных знака и перепутавшая ноль с буквой «о», — вскоре узнает о моей семье то, чего еще не знаю я, сводила с ума. Забыв о возвращении в Нью-Йорк, я зашла на сайт Поппи и поставила серию на скачивание.
— Чем занимаешься? — беззаботно поинтересовался Калеб.
Он вышел из своего импровизированного кабинета, расположенного напротив моей спальни, и зевнул. Замер, увидев на моем лице угрюмую решимость.
— Серьезно, Джо, что ты делаешь?
— Поппи Парнелл выложила новую серию.
— Хочешь слушать этот бред? — Калеб озабоченно нахмурился. — От него одни огорчения.
— Не хочу я его слушать! — огрызнулась я. Ласковые глаза Калеба удивленно округлились, и мне тут же стало стыдно. — Боже, Калеб, прости, я не хотела на тебя кричать. Просто… — окончание фразы потонуло в горьких слезах.