И как только твидовый поравнялся с полотном…
Все произошло в один миг. Вроде бы вот только-только дрожавшая рука молниеносным броском вылила все содержимое чашки на картину…
«Кислота!» – дошло до меня, когда в считанные доли секунды все полотно было уничтожено.
На организатора, конечно, же кинулись, скрутили руки, но… поздно.
– Какого … ты, козел, уничтожил
Стоя с заломанными оперативником руками и разбитым носом – видимо, расквасил, когда его положили на пол, – организатор прошипел коллекционеру:
– Я верну вам деньги за эту репродукцию. Вы же купили копию, – последнее слово торговец выделил особо. А затем добавил: – Жаль, что оригинал погиб во время революции…
Угу. Жаль ему, твари. Только не картину, а себя. Между полотном и приговором выбрал пожертвовал первым, чтобы избежать второго. Твидовый, не раздумывая, уничтожил единственное прямое доказательство незаконной сделки.
Я с ненавистью посмотрела на организатора. Гад! Сволочь! Причем не просто сволочь, а опытная… Такая, которая, видимо, не в первый раз проворачивает что-то незаконное, раз у нее имелась столь едкая страховка. Бутылочка с водой! Концентрированной, чтоб ее!
От отчаяния едва не бросилась на организатора с кулаками, но Ворон удержал. Бешметова тоже знатно перекосило, но он прекрасно понял намек организатора и теперь молчал. Понимал, что потерял прилично денег, обменяв их на свою свободу. Обвинению теперь нужно еще постараться, чтобы что-то предъявить. Но это не значит, что следователи не попытаются засадить обоих за решетку.
Чем ребята в погонах и занялись. Разбирались в этот раз гораздо дольше, чем с нападением на парковке.
После пары часов сотрудники органов нас отпустили. А узнав, что это второй за сегодня эпизод сотрудничества с правоохранителями, попросили больше никуда сегодня не ездить и лучше вообще оставаться дома. Так, на всякий случай, чтобы город целее был и нервы оперуполномоченных тоже.
На счет этого у меня возражений не было. А вот по поводу неразглашения деталей случившегося в интересах следствия – еще как! Причем и у меня, и у Юрика. Мы впились в следователя похлеще двух оголодавших зомби. В смысле выедали ему мозги. Чайной ложечкой. Капитан отбивался от нас, как матерый некромант, цитируя вместо заклинаний статьи закона, мы напирали на свободу слова и то, что являемся не только гражданами, но и представителями прессы…
В итоге сошлись на том, что пока не выдвинуто обвинение, мы молчим, но капитан держит нас в курсе дела, и как только – так сразу выйдет наша статья, которую мы с Юриком за эти пару дней и напишем.
Окрыленный этой новостью, друг был готов приступить к соавторству прямо сейчас, но, увидев мрачный взгляд Вика, как-то стушевался. Да и у меня, признаться, на этот вечер были свои, развратные планы. С участием одного огнеборца.
Их-то я ему и озвучила на ухо. Ворон воодушевился и… Последнее, что я помню: как мы садимся в его машину и едем куда-то за город.
Дом Ворона я не запомнила. Лестницу тоже… Вот кошку – да. Было что-то такое рыжее, возмущенно мяукнувшее и спешно выставленное за дверь спальни, которая тут же захлопнулась. А мы с Виком наконец-то дорвались друг до друга.
Поцелуи. Укусы. Бешено бьющееся сердце под моей ладонью, которой я с наслаждением провела по обнаженному мужскому торсу.
Мои губы пересохли. Дыхание перехватило. По венам помчался неразбавленный адреналин. Вот он. Вик. Целиком мой и только мой… Уперлась лопатками в створку двери, чувствуя, как грубая джинса трется о мои обнаженные бедра. Те уже не скрывает юбка, задравшаяся почти до талии. Я чувствую сквозь ткань нижнего белья возбуждение Ворона. И это безумно заводит.
Голова была пустой, а в теле поселилась легкость. Казалось, еще немного – и я взмою вверх, как гелиевый шарик. И, чтобы не улететь, обвила шею Вика руками, а талию – ногами. А то мало ли. Висеть на таком большом мальчике – оно надежнее, и удобнее, и вообще только так я, может, могу доминировать, глядя сверху вниз на высоченного Вика.