Алоис сидит так продолжительное время, пока рыдания не стихают, а сердце заполняет надежда, что слова Коди — вещие. Фред поправится. Разве может быть по-другому?

«Я не представляю жизни без него. Просто… не представляю», — он ощущает слабость в мышцах, его все еще трясет.

— У Фредди обнаружили велиго, — говорит Коди и редко всхлипывает, утирая красный нос рукавом кардигана. Взгляд у него пугающе пустой. Щеки впали, кожа еще более морщиниста. Коди пошатывается, так же смотрит мимо и продолжает: — За рулем у него случился приступ, так говорил врач. И из-за этого он потерял управление. У него… травмы, сами травмы незначительные, то есть, совместимы с жизнью. Но велиго… врачи говорят, что у Фредди мало шансов, — Коди говорит безэмоционально, изредка запинаясь. — За границей есть инъекции, но одна ампула стоит очень дорого, а Фредди их надо больше пяти.

— Мы найдем деньги, у нас есть сбережения, — оживает Алоис, собираясь встать, но слабость и боль в животе ему этого не позволяют. От резкого движения начинает болеть раненная голова.

— Найдем, — вторит ему Коди. — Я продал свой дом и кондитерскую. Но пока этого недостаточно и на одну ампулу, — голос его становится тише, а покусанные губы дрожат. — Но мы найдем. Есть разные организации. Но… я не понимаю. Это несправедливо. Велиго — настолько редкая болезнь, а заболел ею именно Фредди…

— Он выживет, — увереннее повторяет фразу Коди Алоис. — Выживет.

***

Проходит третья неделя — а толку. Алоис раздавлен. Квартира пуста. Ребенок плачет, Коди помогает с не своим, по сути, внуком. Но говорит, что считает ребенка родным, раз Фредер называл его сыном.

Алоис выжимает все, что можно. Достает деньги, собранные на брачную церемонию и на «медовый месяц», снимает со всех карточек, зарплату, декретные. Пришлось продать украшения, которые дарил ему Фред, а тех подкопилось немало. Алоис без сомнений отправляет в ломбард и браслет, подаренный когда-то Яром. Но вот кольцо обменять на деньги не может, даже понимая, что оно недешевое.

Он ожидал столкнуться со стеной безразличия со стороны людей, но на деле оказалось по-другому: коллеги с работы собрали довольно большую сумму.

Коди еще раньше продал свой дом в центре города и переехал в квартиру сына. Старший омега не пожалел и собственный бизнес. Дело всей своей жизни он променял на жизнь Фреда.

Как на то, банки отказываются давать им кредит. Да и кому? Старому омеге без работы и крыши над головой? Или ему, папе-одиночке с маленьким сыном на руках и без стабильного дохода?

Они собрали все, что могли. А в итоге от нужной суммы это всего третья часть.

Найти другую работу — не вариант. После родов Алоис слаб, поднимать тяжесть нельзя еще длительное время. А кроме низкооплачиваемых подработок, получше ничего нет. Омегам вообще сложно попасть на должность, где будут хорошо платить. Такие занимают зачастую или альфы, или беты. Плюс роль играет образование, а его оконченных трех лет колледжа недостаточно.

Единственная легкодоступная «профессия» — в борделе. Но если бы Алоис и смог переступить через себя, то проблема тут в другом. В физическом состоянии тела и не зажившем шраме после операции. Его туда попросту не приняли бы. Зачем им бракованный работник, когда омег в этой отрасли — здоровее и красивее — хватает с лихвой?

Они с Коди обращаются в разные фонды, организации. Пока — безуспешно. На сбор средств тоже нужно время. А времени у них нет, деньги нужны срочно. А где взять оставшуюся сумму — они понятия не имеют.

***

Алоис качает в коляске уснувшего ребенка. Теперь сын для него — единственная отдушина, искра радости среди кромешной безысходности. Он переводит взгляд с маленького личика Фредди на сидящего рядом Коди.

Старший омега внешне спокоен, но дышит шумно и прерывисто. Читает — или нет — журнал, в ожидании, когда врач освободится и сообщит им результаты аназилов. Расскажет про шансы Фредера на жизнь.

Алоис с утра выпил успокоительных и теперь чувствует себя переваренным овощем. Пришлось и Коди накормить таблетками. Фредер — его единственный сын и единственный родственник.