— Все хорошо, тихо, тебе нельзя нервничать, у тебя сыночек маленький, все хорошо, — уверяет Коди, но Алоис ему не верит. — Все хорошо, он скоро навестит тебя.
И выходит, шатаясь. Алоис выдыхает. Придет? Значит, живой. Живой! Это главное. Он силится встать, но голова разрывается от боли, а в боку колет. Алоис забирается рукою под одежду, и натыкается ладонью на тот же бинт. Точно… Шрам. Где-то тут наложены швы. Из-за аварии пришлось делать кесарево сечение. Похоже, что эта операция спасла его сыну жизнь. И ему. Он не представляет, как бы жил без Фредди Младшего.
А Фредер… ему точно стало плохо перед аварией. Не мог же альфа так правдоподобно притвориться? Если это так, то тогда не сходится со словами Коди о неисправных тормозах. Было похоже на то, что Фред потерял управление. Но Алоис не может вспомнить: сама авария, как сквозь призму. Он практически ничего не помнит.
Остается надеяться, что Фред отделался несколькими царапинами. Коди всегда очень переживателен, когда дело касается здоровья сына. Старший омега и раньше чуть не потерял Фреда в предыдущей аварии с мотоциклом.
Но если Фредеру хуже? Что, если у него серьезные травмы?.. У кого узнать? Как? Что делать?
Мысли-версии потоком в голове, и одна страшнее другой. Благо, заходит медбрат и успокаивает его, тоже уверяя, что все в порядке. И дает ему лекарства, объясняя, что с момента его попадания сюда прошло двое суток и эти — третьи. Алоис успокаивается, но продолжает задавать медбрату вопросы, на которые ему с одинаковым жестом и улыбкой отвечают, что все хорошо. И Алоис уже практически ненавидит это обширное и ни капли не конкретное «все хорошо».
От укола — обезболивающего — его клонит в сон. А просыпается он, когда из окна сочится дневной свет. Значит, это следующий день.
Он прислушивается и осознает, что чувствует себя лучше. Алоис осматривает палату, замечает еще пять кроватей, кроме своей — но пустые. Тумбочки, бежевые стены.
Сразу — мысли о Фреде и ребенке. Как они, где они? Когда он сможет их увидеть?
Ни доктор, ни медбрат не говорят. Постоянное «отдыхайте», «не переживайте», «все хорошо». И он бы прекратил волноваться, если бы увидел хотя бы Фреда. Ребенка, понятное дело, ему пока не принесут — Фредди лежит в специальном отделении под наблюдением, и пока слишком слаб, ведь родился раньше срока. Алоис хочет поскорее его увидеть. Просто увидеть, а уже потом, когда можно будет — взять на руки. Это же его родной сын. Маленький, беззащитный.
Алоис так долго мечтал о моменте, когда сможет подержать его на руках и чмокнуть в лобик, но вышло совсем не так. Он и не помнит момента, когда его Фредди впервые заплакал. Кто же знал, что так случится…
Тревога нарастает к середине дня. Алоис поднимается, прохаживаясь осторожно к окну. На перебинтованной руке кольцо. Он смотрит на камень, отблескивающий в луче солнца, и дышит запахом цветов, заносимым ветром через приоткрытое окно. Но насладиться этим не может. Слишком много тревог. Неспокойно, как будто произойдет что-то плохое. Или уже произошло. Как назло, телефона рядом нет. Когда приходит медбрат с обедом на подносе, Алоис просит у него телефон. Набирает номер Фреда.
Гудок, второй, третий… без ответа. Это заставляет напрячься и набрать снова.
То же самое.
Уже порядком трясущимися руками он звонит Коди. Слабый голос на том конце, спрашивающий «кто это?» приводит в чувства. Алоис просит Коди приехать. Немедленно. И Коди приезжает. Правда, вечером. Тоже трясется, как осенний лист по ветру, такой же желтый и помятый, как тот самый лист. Постарел на лет десять за пару суток. Вцепляется руками в ткань вязаного кардигана и крупно дрожит, а ведь на улице жара.
— Что с Фредером? — сразу же спрашивает Алоис, а глаза застилает пелена соленой жидкости Он не хочет это слышать. Но должен спросить, чтобы развеять сомнения. Фред же не мог… умереть?
Не мог же?
Алоис поднимается с кровати, не обращая внимания на дискомфорт в животе, идет к застывшему в дверном проеме Коди. Омега проходит внутрь, закрывает за собой дверь и не менее измученно, чем Алоис, отвечает:
— Пошли.
Он идет следом за омегой, передвигаясь с трудом. С каждым шагом Алоис ощущает, как пол под ним прогибается — вот-вот провалится. Коди поддерживает его под локоть, помогая, а сам тоже еле стоит на ногах. Волосы белые спутанны, небрежный вид, одежда мятая и несвежая. Все эти детали образуют общую картину и сигнализируют о том, что ситуация куда хуже.