На следующее утро мы все встретились в кафетерии, хотя никому совсем не хотелось завтракать. Жасмин неохотно ковыряла свой тост. Джамал и Алекс взяли тарелки, но их яичницы давно остыли, превратившись в резину, а запеченные помидоры размякли, выпустив весь сок. Бросая частые взгляды на дверь, я ждала Мириам. Другие студенты мельком смотрели на наш стол и молча отворачивались. Никто не хотел сидеть рядом с нами. Будто наша трагедия заразна и нас стоило обходить стороной – при этом находясь достаточно близко, чтобы быть в курсе событий. Я хотела кинуть в них столовое серебро, лишь бы они перестали пялиться. Случившееся с нами не должно было развлекать их.

Я закрыла глаза; открыв их, увидела Коннора. Он сидел в одиночестве за столиком в углу. Я моргнула, но он никуда не пропал – сидел, наблюдая за нашей группой. Желая показать другим на него, я поняла, что парализована. Это все просто ужасная ошибка, на самом деле он в порядке! Всему наверняка есть логичное объяснение!

Только никакого объяснения не было. Я видела его труп. Я не могла перестать видеть его. Так что это было всего лишь мое воображение. Но Коннор продолжал смотреть на меня, хмуро сжав рот в узкую полоску. Выражение его лица было мне хорошо знакомо – смесь разочарования и усталости. Именно так он выглядел, когда сказал мне, чтобы я прекратила его преследовать. Когда я умоляла его дать мне – дать нам – второй шанс, понимая, что этого не произойдет. Так же он выглядел и вчера, обвиняя меня в использовании Алекса, чтобы досадить ему и заставить ревновать. На его лице было написано отвращение.

От его виска по лицу стала сочиться алая струйка крови. Затем еще и еще, все больше и больше. Я моргнула, и иллюзия пропала.

Бессонная ночь давала о себе знать. Я чувствовала себя оторванной от реальности. В какой-то момент ночью я пришла в себя, стоя перед раковиной в общей ванной комнате, и даже не поняла, как там очутилась.

Я зажала нос – от запаха бекона начинало тошнить.

– Как Мириам? – спросил Джамал.

Жасмин пожала плечами.

– Общежитие вызвало ей врача прошлой ночью. Мириам дали какое-то успокоительное.

– Я видел Ташу около полуночи – она сидела в холле. Ей пришлось позвонить родителям Коннора и рассказать о случившемся, – сказал Джамал, ковыряясь вилкой в застывшей яичнице.

– Они прилетят сюда?

– Не знаю, – Джамал отложил вилку, – особого повода для этого нет. Он же не пропал. Думаю, полиция просто отправит… – парень замолчал, и его кадык дернулся в горле, – тело домой на самолете.

Все говорили шепотом, будто мы были в церкви. Я закрыла глаза, прогоняя из мыслей воспоминание о Конноре, продолжавшее внезапно появляться в мой голове на манер фильма ужасов. Всю ночь я пыталась заснуть, а как только получилось, тут же подскочила от всплывшего в сознании мертвого Коннора, смотрящего на меня одним глазом.

Алекс крепко сжал мою руку под столом. Видимо, он думал, что я до сих пор не пришла в себя от увиденного вчера. Он ничего не знал о нас с Коннором. Никто не знал, кроме Мириам, хотя я не была уверена, что именно Коннор ей рассказал. Часть меня хотела сообщить всем, но другая часть почему-то уговаривала хранить все в секрете.

Кендра методично накалывала кусочки яичницы на вилку, но ничего не ела. Ей просто хотелось чем-то себя занять.

В зал проскользнула Таша. Она убрала волосы под шарф, и на казавшейся серой коже не было косметики. Мы обмякли на стульях, не шевелясь – будто Таша вот-вот собиралась обезоружить бомбу и все могло взлететь на воздух от любого нашего движения.

– Знаю, ночь была для всех непростой, – начала Таша.

– Как у Мириам дела? – спросил ее Джамал.

– Как и стоило ожидать. Софи осталась с ней. Мириам позвонила родителям, – Таша вытерла ладони о джинсы, – и они ее заберут.

– Нашу поездку отменили? – спросила Кендра.