— Сам знаешь какую, она сейчас сюда войдет, и тогда тебе конец будет. Ты знаешь, кто я?

— Ты, ты! — вытаращив глаза, прошептал он, — Ты кто?!

— А ты сам еще не понял? — загробным голосом спросил я. — Как я узнал, что ты сам на себя грех за ее душу решил принять, сразу за твоей душой и пришел!

Я даже примерно не предполагал, что мой прикол может произвести на взрослого хитрого и подлого человека такое сильное впечатление!

У Сашки от ужаса остановился взгляд, и он смотрел на меня с мистическим страхом. Лицо его помертвело.

Я ждал, что последует дальше, и «вперился» ему в глаза «демоническим» взглядом. Оба мы не моргали и не дышали.

Он терпел, сколько мог, задохнулся, со свистом выдохнул и тотчас звучно втянул в себя воздух. И вдруг совершенно неожиданно повалился в ноги и закричал отчаянным голосом:

— Ты! Вы! Ваше превосходительство, ангел небесный! Помилуйте! Замолю! Схиму приму! В монастырь! Век каяться буду!

Восклицая, он еще пытался подползти ко мне и припасть к ногам. В этот момент в комнату вернулись дворник с возчиком и хозяйка. Они столпились у порога, не понимая, что здесь происходит.

— У сироты моли прощенье, — загробным голосом сказал я, — простит, отпущу на покаяние, нет, гореть тебе вечно в геенне огненной!

Сашка тотчас переориентировался и пополз на четвереньках к остолбеневшей девушке:

— Прости, сиротинушка, замышлял на тебя по злобе! Ангел небесный вразумил и спас! Прости, отроковица! — вопил он, хватаясь за край ее пальто.

— Что вы, отпустите меня, — восклицала она ничего не понимая — Что вам от меня надо! Тимофей, скажи ему, пусть он меня отпустит…

— Тимофей, моли у сиротки прощения за свою душу повинную! — закричал кающийся грешник смущенно отступающему дворнику. — В ад пойдешь, смотри, видит тебя ангел господень!

— Ты чего, ты чего, Сашок — забормотал дворник, — об чем таком говоришь, не пойму я тебя!

— Прости, отроковица, погубить мы тебя хотели с им, с иродом Иерусалимским! Позарились на твое богатство! Да вот Посланец Господний руку удержал, спас от геены огненной! — продолжал кликушествовать возчик.

До сироты, кажется, начало доходить, что здесь происходит что-то не то. Она начала пятиться, потом взвизгнула и выскочила из комнаты. Я понял, что и сам становлюсь лишним среди кающихся грешников и, плавно ступая, пошел за ней следом. Однако девочка вместо того, чтобы бежать на улицу и звать на помощь, забилась в угол прихожей и смотрела на меня круглыми от ужаса глазами.

— Не бойся, — ласково сказал я ей, — все будет хорошо

— Вы кто? — спросила она.

— Прохожий.