— Ну и что? Возьму немного вещей, якобы для обмена — многие из города ходят в Карабиновку за продуктами. До войны было зажиточное село. Значит не всех смогли уничтожить в декабре.
— Это же опасно и далеко!
— Документы у меня в порядке, ты же знаешь, квартальный зарегистрировал у сестры, как списанного по ранению инвалида.
— Ладно, вижу тебя не убедить, постараюсь поехать с рабочими в ту сторону и быть поближе к Карабиновке, скажу Лехлеру, что этот участок дороги на Новомосковск требует срочного ремонта.
— Ну что ты, зачем…
— А если тебе в лесу попадётся провокатор? Из местных? На нём же не написано, что он из отряда.
— Сразу видно, что ты не представляешь, что такое схрон в лесу. Отличить человека укрывающегося в схроне легко по прокоптившейся у костра одежде. Даже если прятать костер в яме или на дне балки, запах от продымившегося лапника впитывается в телогрейку и отличается от запаха очага в хате. Финны это хорошо умели унюхать.
— Ну, а если тебе удастся встретить нужного человека, не факт, что тебя не примут за провокатора.
— Не бойся, я умею быть убедительным, майор, как-никак.
— Ну да, "цельный майор", как уважительно говорил наш интендант в Чернигове.
— Ага, — Пётр ободряюще улыбнулся Кларе.
***
Весь день прошёл в тревоге на Новомосковской трассе. Машинально давала указания, пристально следила за окрестностями. Даже староста бригады ремонтников напрягся, с чего такой контроль. Может, ожидается приезд немецкого чина.
Вернувшись в жандармерию, ответила Лёхлеру невпопад. Он заметил, что выглядит помощница неважно.
— Фрау Клара, вы здоровы?
— Да, спасибо, просто не смогла уснуть.
— Такие экзекуции не для женских глаз. Вам не стоило туда ехать, нужно выпить и поспать, я отпускаю вас домой.
— Спасибо, меня знобит, целый день провела на трассе, просто замерзла.
— Я скажу моему шофёру отвезти вас, — Лёхлер взмахнул рукой — жестом, отсылающим лакея.
— Благодарю вас.