— Я думаю, лучше не изображать из себя "несгибаемую арийку", пусть Лёхлер видит, что твоя попытка сыграть жесткую циничную нацистку провалилась, что боишься ненависти горожан. Лёхлер всё же мужчина, а для любого мужчины, даже такого, в подкорке заложена потребность защищать женщину, самку. Их "самки" далеко, в фатерлянде. Ты олицетворяешь их здесь. Вполне естественно, что ты, как мать, боишься за своих детей.
— Я больше не могу жить вблизи лагеря. Лёхлер поселил меня на территории подсобного хозяйства, обещал на время, пока не подыщут мне жильё в центре. Даже поручил своему шофёру Отто отвозить меня туда по вечерам. Я шофёру, как бы, между прочим, сказала, что купила детям гостинцев у подсобников, на случай если донесут, что ходила к свекрови. Мне пришлось одеться как можно неприметнее, чтобы навестить детей.
— Я думаю, что в подсобном хозяйстве к тебе приставлены "уши и глаза" гестапо. Лёхлер тянет с твоим переездом именно по распоряжению Экке, пока они тебя проверяют. Не приходи слишком часто.
— Да, я думала об этом и, похоже, ты прав. Вот поэтому я не хочу сейчас забирать туда детей, а после этого ужаса в лагере, тем более.
Плохо, что я не могу сюда приезжать каждый день, как раньше, дети засыпают, не дождавшись меня. Александра Давыдовна целый день с ними, устает очень. А если я перееду в центр города, как советует Лёхлер, с кем я их оставлю?
— Мы что-нибудь придумаем, найдём тебе помощницу. Пусть все считают, что ты разорвала всякие отношения с родней мужа, тем более, что он для немцев — красный командир. Так лучше. Не исключено, что гестапо собрало о твоей семье детальные сведения. Помни о возможности новых провокаций.
Ты пока вникай во все подробности, заводи знакомства сотрудниками немецкой канцелярии, с инженерами и техниками Организации Тодта (военно-строительная организация рейха с 1938 года возглавляемая Фрицем Тодтом — генералом-инспектором путей сообщения Германии).
— Да, я заметила у большинства посетителей канцелярии мундиры оливкового цвета с красными треугольными вымпелами на рукаве. Наш добровольческий батальон относится к Организации Тодта. Писарь пояснил мне, что это чешская форма, приспособленная для тодтовцев, поэтому такой цвет.
***
Только теперь Клара в полной мере поняла своего деда по матери. Старик уходил на всё лето в луга, строил шалаш и жил на отшибе, присматривая за стадом колонистов. Днём ему помогали мальчишки и большой пёс.
Как-то на вопрос внучки: "Не страшно ли ему ночью одному?" дед ответил:
— Лучший способ жить с людьми — жить вдали от них.
Вздохнул, понимая, что детское восприятие мира не готово к такой философии, засмеялся и пошутил:
— Зря меня родители не назвали Фридрихом, — повел рукой вокруг и добавил, — было бы полное соответствие с моим полем. (Название села колонистов "Фридрихсфельд" в переводе с немецкого — "поле Фридриха").
***
Пётр зажёг новую самокрутку, сокрушенно вздохнул:
— Лебенсраум — "Жизненное пространство" (нем.) — идеологический постулат фашизма, оправдывающий захват чужих территорий и уничтожение местного населения. Немцы не оставляют в живых тех, кто знает подробности, убирают исполнителей тоже.
— Не в этот раз. Хотят запугать жителей до смерти. В ортс-комендатуре говорят о новых отрядах партизан, на днях пустили под откос эшелон у деревни Варваровка. Немцы снова вызвали карателей.
— Эх, предупредить бы! Но связи с ними нет. Я один, совершенно не представляю где их искать. Пойду в лес, в сторону Карабиновки, до войны приходилось там бывать.
— Не вздумай! Отряды карателей и полицаев направили именно в ту сторону.