– В общем да, – сказал я. – О чем ты хочешь спросить?
– Ты, наверное, недавно из Союза? Как там на «гражданке»?
Ответить односложно было непросто. Хорошо или как всегда? Да и не это его волновало: хотелось домой, навоевался, и дембель был не за горами. Поговорив несколько минут обо всем и не о чем существенно, ст. сержант немного прищурил глаза и сказал:
– Лейтенант, видишь сопку напротив?
– Ну да, – ответил я.
– Тебе когда на дембель?
– Если доживу, то в 2001 году будет 25 лет выслуги, а что?
– Вот и смотри, твой дембель только поднимается в эту гору, а мой уже спустился.
Эти его слова, наверное, грели его сердце, что ему осталось немного, и он скоро оттуда уедет. Мне эти слова тоже запали в душу, ведь он был прав. Старший сержант Козырев (по прозвищу Козырь) похлопал меня по плечу: «Давай, лейтенант, еще увидимся». После он дал команду сворачиваться с завтраком и, загрузив бачки из-под пищи, прыгнул в танк, который с грохотом и лязгом гусениц выехал с нашего поста.
Где-то через месяц службы в Афганистане о Козыре мне рассказал механик-водитель с нашего поста, сержант Галка. Шла весенняя компания – 5-я крупномасштабная Панджшерская операция (май–июнь 1982 г.): советские войска пытались снова установить контроль над ущельем. Одновременно проходила операция по сопровождению колонны с продуктами и боеприпасами в город Бамин к месту дислокации 2-го батальона 357 ПДП 103 ПДД. Протяженность трассы – около 150 км. Сержанты Козырь и Галка служили в одном танковом экипаже. В ходе движения колонна подверглась обстрелу, и танк загорелся. Бойцы сумели его покинуть, но попали под шквальный огонь моджахедов. Пришлось перебежать в ближайшую постройку. Какое-то время отстреливались, но к вечеру боеприпасы закончились. Осталось несколько гранат и раненый товарищ, были мысли подорвать себя, если моджахеды перекроют пути к отступлению. К ночи перестрелка стихла, Козырь на себе нес раненного, а Галка прикрывал отход. Колонна с потерями продолжила путь. Тогда бойцам повезло, но пережили они многое.
Прошло два дня с начала перекачки, и мы стали адаптироваться к новым условиям жизни. Узнали, что можно, что нельзя. Некоторые из бойцов только прибыли и попали под обстрел впервые, двое (Болотников и Штурмин) служили в десанте и вели себя обособленно, всем видом показывая, что они не новички и им приходилось повидать и не такое. Служба в трубопроводной части им явно не нравилась (нет фронта и тыла, обстреливают со всех сторон, да вдобавок ты еще и весь в керосине). Штурмин был ответственным за поддержание круглосуточной связи, Болотников (как выяснилось позже, сержант), старался показать организаторские и лидерские качества, что, собственно, у него, неплохо получалось, и оставался старшим в мое отсутствие на ГНС.
После обеда я решил искупаться в арыке напротив нашего поста и постирать нательное белье. Неожиданно для себя обнаружил на теле красные точки как будто от укуса комара. Что такое, откуда такая зараза, может быть аллергия или что-то съел? Вернулся на пост спросил Юру Федотова, мол, как думаешь, что за пятна на теле. Он попросил раздеться до гола и стал рассматривать мое белье, куртку и брюки х/б. Думаю, что за дела, зачем это. Ответ я получил через минуту.
– Гена, смотри, у тебя бельевые вши, – сказал Юра.
– Так, здорово. И что делать? – ответил я.
– Снимай с себя все и отдавай кипятить немедленно. Вспоминай, где ты ночевал до прибытия на пост?
– Когда был на КП бригады, такого не было. Потом ночевал на КП батальона и вот теперь здесь.
– Значит, еще и свое постельное белье отдавай на кипячение. У нас на посту вшей нет. Получается, вши у тебя появились после ночлега на КП батальона, – пояснил Юра.
Он оказался прав. После кипячения вещей больше покраснений у меня не было и, как следствие, вшей в белье я не находил. Вот тебе КП батальона, не следит, значит, комбат В. Цыганок за своим личным составом…
К полудню третьего дня перекачки на пост прибыл старший лейтенант Антонов, наш заместитель командира роты по политической части (замполит 2-й роты 3 отпб). Привез аккумуляторы, обошел наш небольшой ГНС, осмотрел сгоревшие и простреленные (пробитые), побеседовал с личным составом, можно сказать, даже как-то приободрил: «Ну, что, парни, получили боевое крещение. Тут, смотрю, у вас целый склад уже ненужных труб. Привозите в роту и готовьте акты на списание. Главное – не лезьте под пули». Позже перед отъездом с гарнизона замполит Антонов отвел меня в сторону и поделился новостями о потерях в нашем батальоне7. При проверке трассы трубопровода погибли двое: капитан и прапорщик. «Береги людей, лейтенант Кулаков. Это главное! Трубы спишут и сделают новые, а людей – нет». Его слова я запомнил навсегда.
Первые потери в нашем батальоне какой-то горечью остались в сознании. Мы выполняли воинский долг, и хотелось надеяться на благополучный исход, но у каждого своя судьба. Из-за этого и горечь, ведь как-то неправильно все это, нелогично. Начинался новый день, нужно было продолжать перекачку.