Книги
Три шага из детства
В универсаме я купила длинный французский батон, пару йогуртов, жидкий творог, пучок лука-порея, бледные помидоры и вонючий сыр с плесенью, который очень любит мама. Я представила, как она издали втягивает носом сырный запах и торопится домой!
Когда я подходила к дому, из подъезда, покачиваясь на высоких каблуках, вышла мадам Горгон, наряженная в широкое черное пончо. Ее короткие, крашенные в ядовитый «блондин» космы были туго схвачены красной лентой в хвостик на макушке, так что виднелись отросшие темные корни волос. Это придавало ее прическе вид атомного взрыва.
Я срочно вжалась в стену за водосточной трубой. Мадам хищно оглянулась по сторонам и, уверенно семеня кривыми ножками, пошла вниз по улице, помахивая продуктовой сумкой. Она мне очень напомнила ворону. Я захихикала и с облегчением помчалась домой.
Когда я открыла дверь, то сразу поняла, что в квартире кто-то есть: громко орал телевизор, который я не включала из-за исключительно скучных и непонятных передач.
В проеме двери нарисовался испуганный моим вторжением мальчишка лет десяти, почему-то одетый в мамин халат. Это меня ужасно возмутило! И мы синхронно заорали друг на друга, я – по-русски, он – по-французски. Так мы орали несколько минут, а я еще угрожающе на него надвигалась, размахивая длинным батоном.
А потом мы оба выдохлись, и мальчишка восхищенно зацокал языком, разглядывая продукты в моей сумке.
– Патрис! – ткнул он себя пальцем в грудь.
Я небрежно фыркнула:
– Саша! – и, отодвинув его с дороги, поволокла сумку на кухню.
Патрис потащился следом и сел на табуретку около мойки. Пока я выгружала продукты, он строил гримасы: чудовищно растягивал в стороны указательными пальцами рот, дергал себя за большие уши и всячески кривлялся.
И я решила, что передо мной законченный придурок.
Теперь я его разглядела: у него были серые глаза и прикольная стрижка типа «ирокез», но какая-то неухоженная – смахивала на луковую грядку, попавшую под ураган с градом.
Мы познакомились, немного поболтав на «птичьем» английском, и я выяснила, что это сын Гастона.
Потом я кое-как сварила суп: рис, картофелина, помидоры, лук-порей – не густо! Но Патрис в горячее овощное варево креативно добавил мелко порезанный сыр, творог и пряные травы из железной банки в буфете. Неожиданно получилось вкусно!
Мы ели прямо из кастрюли, макая в эту раскаленную кашу куски французского батона, и быстро все умяли. Подобное «свинство» (как сказала бы бабушка) мне очень даже понравилось! Правда, я рассердилась, что Патрис весь сыр, купленный специально для мамы, высыпал в кастрюлю.
Но он авторитетно заявил, что этот сыр, если сутки полежит на подоконнике (а в холодильнике он теряет вкус), начинает… ползать!
Ужас! Я только представила себе ползущий по подоконнику кусок сыра, и меня затошнило. Если бы я знала об этом раньше, я бы ни за что, никогда!..
Потом вдруг позвонила мама. Ее было очень плохо слышно, но все равно через весь этот свист, писк и икоту мобильной связи до меня донесся ее гневный голос:
– Ты где была? Я так волнуюсь!
Волнуется она! Сама куда-то провалилась, а я, как всегда, виновата!