Книги
Три шага из детства
Потом мы пили горячий чай с огромными бутербродами, сразу с колбасой и сыром, засунутых между толстыми кусками булки с маком, густо намазанными маслом. Всё: бутерброды, чай, наша одежда – волшебно пахло снегом, лыжной мазью и еловой хвоей.
Гуляя в лесу, среди елок и сосен, мы выкрикивали свои имена и, замерев, ждали эха, от которого с еловых лап обрушивались огромные пласты снега и снежными взрывами разлетались у земли. И все время смеялись…
Я вздохнула: как там было здо́рово!
А здесь… Низкие серые тучи заползают в улицы, моросит дождь, а я в серой куртке, голубых джинсах, со слипшимися влажными волосами мышиного цвета, одна посреди этого унылого, чужого, серого мира. Тоска!
И показалось, что меня, такой невзрачной, унылой, скучной, никому не нужной, вообще не существует. Однако гадости жизни, подстерегающие на каждом шагу, быстро развеяли это ощущение.
В воскресенье большинство магазинов в этом районе закрыто. Только двери продуктовой лавки на углу нашей улицы были распахнуты и около лотков с овощами и фруктами, выставленными наружу, хлопотала старая вьетнамка.
Засмотревшись на ли́чи – это такие розовые плоды, похожие на маленьких ежей с ободранными иголками, – я зацепилась башмаком за ящик с мандаринами, и они, сверкая рыжими боками, посыпались на тротуар. В общем, я внесла яркую ноту в жизнь улицы!
Вьетнамка заохала и залопотала по-вьетнамски, а мне захотелось немедленно бежать, но я же «порядочный» ребенок! Потому кинулась подбирать мандарины с тротуара. Ужас!
Хорошо, что опять не понимала ни слова из словесного потока старушки, вырывающегося из сморщенного рта с одним торчащим желтым зубом! А еще говорят о пользе образования – да оно, это образование, только печаль умножает!
Пришлось мне купить килограммовый пакет личи, хотя здесь они стоили в два раза дороже, чем в том задрипанном универсаме, где продают продукты с заканчивающимся сроком реализации и куда нас привела Алиса в целях экономии. В этот универсам ломились только одни афроамериканцы и арабы, ну и мы с мамой, естественно!
Я быстро шла по улице и косила глазом на своего двойника – девочку, бегущую в зеркальных витринах магазинов, и даже стала себе нравиться!
В воскресенье город вымер, только группка японских туристов стояла на тротуаре, разглядывая большую развернутую карту, рвущуюся от ветра из рук, чтобы улететь на свободу.
За следующим поворотом я увидела, как из окна второго этажа свешивается рыжая девица и, давясь от смеха, руководит парковкой небольшого красного автомобильчика, за рулем которого сидел явный идиот. Он сначала влепился во впереди стоящую машину, а потом резко сдал назад и врезался в стоящую сзади.
После каждого удара из машины высовывалась лохматая голова парня-водителя и такая же лохматая любопытствующая голова пса. Пес сопровождал сложные манипуляции автомобиля радостным лаем и пламенным «поцелуем» в нос водителя. И хотя они производили кошмарно много шума, на них никто не орал. Может, потому, что они были такими веселыми и беззаботными.
Долго разглядывать их было неудобно, и я проскользнула мимо, жгуче завидуя, что все это происходит не со мной.
Я вспомнила нашего молодого учителя русского языка и литературы Олега Петровича. Он обожал устраивать классу диктанты и при этом всегда ходил от двери к окну.
У окна он на несколько секунд застывал и тянул долгое «э-э-э!», потому что в это время любовался на свой новый красный автомобиль «фиат», аккуратно припаркованный на чахлом газоне, у черного входа в столовую. Все напряженно ждали той минуты, когда он на повороте уставится в окно и затянет свое «э-э-э!», чтобы сразу начать списывать друг у друга.
Но однажды осенью, в середине урока, в очередной раз выглянув в окно, Олег Петрович вдруг замер и, продиктовав нам: «Черт! Черт!», ринулся из класса с громким воем. Мы все повскакали с мест и прилипли к окнам: на газоне лениво перепархивали грязные целлофановые пакеты и виднелись лишь следы от колес.
А машину угнали какие-то хулиганы – это мы потом узнали. «Фиат» не нашли. Олег Петрович с горя уволился, а мы все равно иногда выглядывали в окно в надежде, что вдруг там появится его красная машина…
Патрис