Поэтесса уже спустилась со ступенек и с радостным воплем: «Спасибо, дружок!» – прижала Петю к могучей груди.

На нас с Лизой напал удушающий приступ смеха с кашлем, когда мы увидели Петино лицо с выпученными от ужаса глазами.

– Очень смешно! – зашипел он.

К счастью, это было последнее выступление, и мы радостно помчались одеваться.

Пока мы с Петей ждали на улице Лизу, застрявшую в гардеробе, из подъезда вышла поэтесса.

Она была одета в потертое пальтишко, явно холодное, на «рыбьем меху», как говорит бабушка. На голове у нее красовался берет непонятного цвета, его она придерживала одной рукой, а другой, на которой болталась продуктовая сумка, она бережно прижимала к себе наш букет, все время поправляя разматывающуюся от ветра хрустящую бумагу.

Несмотря на этот противный пронизывающий ветер, она так радостно заулыбалась и приветственно помахала букетом нам с Петей, стайке воробьев и кусту рябины, на котором еще оставались редкие кисточки с ягодами, что мне стало неловко за наш смех на ее выступлении.

И почему-то вспомнилось, что я утром нагрубила бабушке, которая, обидевшись, ничего не ответила, а как-то вся сгорбилась и ушла к себе в комнату.

Как все сложно в этой жизни!

Я отвернулась и состроила Пете гримасу, но тут появилась Лиза, и мы стали думать, как убить время, куда податься?

На кино денег не было, на пышечную, куда рвался Петя, тоже… Бесплатным было только болтание по Таврическому саду, где было скучно и холодно. Но домой идти никому не хотелось.

– Вечно все упирается в эти деньги!.. – вздыхала Лиза. – Пошли бы сейчас в кино, посмотрели бы «Хроники Нарнии».

– А я бы лучше боевик! – сказал Петя, виртуально прицеливаясь в скамейку. – Бах, бах! Бах! И все мертвы!

Я стала копаться в своей огромной сумке, выкладывая, под общее хихиканье, ее содержимое на скамейку, и тут – ура! – среди учебников обнаружила засохший бутерброд с сыром и прилипшие к нему сто рублей.

Мы быстро запихнули все обратно в сумку, а бутерброд покрошили голубям, которые уже давно топтались у наших ног, нахохлившись от обиды, что их не замечают.

В кафе клубился народ, было тепло и уютно. Когда подошла наша очередь, мы так старательно стали втягивать носом восхитительный запах пышек, что румяная тетка в смешной кружевной наколке, криво сидящей на светлых кудряшках, разулыбалась и щедро посыпала сахарной пудрой наши три штуки.