– Сильно сомневаюсь…

Сомневалась Александра не в том, что Гайя действительно почуял кровь, а в том, что возле гаража остались еще хоть какие-то следы преступления. Может, поэтому за ней и Яном не погнались той ночью? Сразу принялись зачищать следы? Пусть стараются, все равно все не зачистят, придется просто искать внимательней.

Александра даже была к этому готова, когда ей сообщили, что против нее и брата выдвинуты обвинения. Как много, оказывается, случилось, пока она была в клинике… Павел утверждал, что проблем не будет, но пока лучше подождать и не делать резких движений. Беда в том, что именно сейчас резкие движения были очень даже нужны, потому что попыткой подать в суд месть со стороны Олега Беленкова вряд ли ограничится.

Вот только для нового плана требовалось время – и силы, которых у Александры пока не было. Поэтому, чуть посомневавшись, она все-таки позволила Андрею увезти ее домой, хотя Гайя все еще был в больнице. Ей это не слишком нравилось, и все же она вынуждена была признать, что остро нуждается в чистой одежде, ванной и полноценной кровати.

Андрей вызвался лично отвезти ее. И снова ей хотелось одновременно этого – и того, чтобы он остался с Гайей. Андрей принял решение за нее, когда уверенно объявил, где ему сейчас хочется быть.

И уже когда они ехали через город, он предупредил:

– Кстати… Я украсил квартиру. Ну, частично. Кое-какие украшения повесил, елку тебе принес, игрушки, но решил, что с елкой ты захочешь повозиться сама.

– Ты… сделал… что?!

Ссориться с ним снова не хотелось – и все же ссора уже замаячила на горизонте грозовой тучей. Ну только же помирились, в самом деле, зачем такое устраивать?

Она давно уже сказала Андрею, что никакие украшения в своей квартире вешать не собирается. Александра спокойно выдерживала блеск новогодних огней в городе и чужих домах, это ее даже не раздражало. Но на своей территории, в своей спальне, там, где она уязвима… Он ведь знал, почему это не нужно!

В борделе, где она потеряла два года жизни, праздники были особым временем, когда с клиентов можно было содрать в два раза больше. Рождество тоже не стало исключением. Ну и что с того, что это добрый христианский праздник? Извратить можно что угодно, а люди, которые пользуются услугами подпольных борделей, изначально не отличаются высокими моральными качествами. Так что все эти елочки, шарики и блестки вызывали не совсем те ассоциации, для каких были созданы.

Александра контролировала их влияние на себя после лечения при помощи близких. Она прекрасно понимала, что нельзя забрать у всего мира праздник только потому, что ей когда-то было плохо. Но уж от человека, с которым она делила жизнь, Александра ожидала большего, чем это непонятное тупое упрямство!

– Подожди, потом казнишь, – спокойно попросил Андрей. – Может, тебе понравится.

– Не понравится!

– Не понравится – уберем. Но ты сначала посмотри.

– Типа, ты придумал что-то такое, что меня впечатлит вплоть до смены приоритетов? – насмешливо поинтересовалась Александра.

– По крайней мере, цель была такой.

Снова скандалить отчаянно не хотелось. Она могла бы – покричать чуть-чуть, не пустить его даже в подъезд, не то что в квартиру. Но сейчас Александра слишком вымоталась, оставаться одной было попросту неприятно и холодно. Так что она уняла гнев мыслями о том, как будет распихивать весь этот хлам по мусорным мешкам и как Андрей потащит их вместе со своей дурацкой елкой на свалку. Один-один, конец истории!

Однако, когда она вошла в квартиру, оказалось, что Андрей ее все-таки переиграл.

Ее рассказы про жизнь в борделе он не забыл, ту часть, что про Рождество, тоже. И он не пытался силой сломать ее нелюбовь к праздничным украшениям, заставляя быть «такой, как все». Он действительно нашел единственный, пожалуй, вариант, который никак не мог ассоциироваться с американским борделем. Вроде как очевидный, но Александра почему-то даже не задумывалась о нем, а Андрей попросту все сделал.