Лететь ему предстояло одному, Александра все еще отказывалась отходить от Гайи, но Ян хотел, чтобы так было. Он чувствовал, что ему нужно дойти до конца самому, ведь Жильцов стал в первую очередь его проблемой.

Холодно сейчас было везде: и по дороге в аэропорт, и в самом аэропорту, и даже в самолете. Но даже этот холод не мог сравниться с тем особым морозом, который царил в колонии. Ян понимал, что всему этому есть логичное объяснение: климат, продуваемое со всех сторон открытое пространство, старое здание, остро нуждавшееся в ремонте. Но долгая дорога, усталость и события последних дней заставляли многое воспринимать по-другому, порой даже не совсем рационально. Как будто этот холод поселился здесь потому, что под одной крышей оказалось так много проклятых людей – обреченных, слишком много сотворивших, никому уже не нужных. Глупо, конечно, и совершенно непрофессионально… Но вполне предсказуемо после того, что случилось с ним и Александрой возле гаража.

Павел и правда договорился обо всем, Марину Лауж привели к нему на встречу без лишних вопросов. Вот только Ян не сразу сообразил, что перед ним действительно она. Хотел даже потребовать документы, но присмотрелся внимательней – и был вынужден признать, что человек способен измениться настолько сильно.

На фотографиях из прошлого Марина была стильной улыбчивой женщиной с лучистым взглядом. У нее был безупречный маникюр, она идеально подбирала наряды и смотрелась к месту на любом мероприятии. Она была человеком-пламенем, человеком-двигателем, она заслужила свое место под солнцем умом и стальной хваткой.

Теперь от той женщины мало что осталось. Скорее всего, сломалась она не сразу. Пожалуй, первый год она еще смеялась надо всеми и считала себя победительницей. Ходила королевой и не обращала внимания на угрозы и нападения. Но в какой-то момент ей пришлось признать, что былые покровители покинули ее по-настоящему, это была не игра на публику, никто за ней не придет. Вот тогда она и сдалась, приняла новые правила, в которых маникюр и стильная стрижка стали разве что забавным анекдотом.

При первом взгляде на нее Яну и вовсе показалось, что к нему на встречу привели мужчину лет шестидесяти – грузного, хоть и не полного, с сухой морщинистой кожей и растрепанными седыми волосами. Ему потребовалось время, чтобы разглядеть в этом новом воплощении черты прежней Марины. Губы, не обозначенные алой помадой, казались совсем тонкими, будто исчезнувшими, глаза уже не искрились.

Она вертела в огрубевших пальцах дымящийся окурок и смотрела на Яна с нескрываемым безразличием. Она уже не умела даже ненавидеть, и он не хотел думать, что с ней случилось перед этим, за какое еще наказание заплатила Лариса Вишнякова.

– Ты кто такой? – хрипло поинтересовалась Марина. – Никогда тебя не видела, а рожа как будто знакомая… Но ты достаточно важный, чтоб тут привычные порядки нарушили.

Получается, с его отцом она все-таки встречалась – только так Ян мог показаться ей знакомым. Но напоминать о следователе, разрушившем ее жизнь, ему было совсем не выгодно, он просто проскочил опасный момент:

– Не важно, кто я. Важно, что я приехал поговорить о Евгении Жильцове. Помните такого?

– А, Жека… Паскуда мелкая.

И даже это она произнесла лишь с легкой неприязнью. Казалось, душа Марины выгорела настолько, что на сильные чувства была теперь не способна.

– У меня сложилось впечатление, что у вас были близкие отношения.

– Были, когда нужно было его, целку, научить, что с бабой делать. Работу ему дать. О жизни рассказать. Вот тогда он мурлыкал! А как только я оказалась здесь, сколько раз он приехал?

– Подозреваю, что ни разу.

Это несколько меняло представление Яна о Жильцове. Ему-то казалось, что журналист мстит его отцу за разрушенную любовь! Да, возвышенно – так ведь в юности эта возвышенность порой и людей, подобных Жильцову, касается.

Но если он действительно любил ее, он бы приехал, а его здесь не было.

Ян попытался зайти с другой стороны:

– Он много лет за вас мстил.

– Кому? – хохотнула Марина. – Мститель сраный… Он вычеркнул меня из жизни!