Казалось, что они оба пребывают то ли в полусне, то ли в наркотической дреме. Чтобы добиться хоть какой-то реакции на происходящее, Зубу, а именно он вел совет и фактически один был здесь энергичен, активен и собран, приходилось прилагать немалые усилия. Присутствовал тут и четвертый человек: Владимир Михайлович Фролов, купец со станции Площадь Восстания. Он взял на себя борьбу с кредиторами Краснобая. Фролов в разговоре почти не участвовал и, единственный из собравшихся, курил. Клубы дыма висели в воздухе, окутывая четырех мужчин легкой дымкой. Четыре человека, объединенные общей бедой, общим горем.
— Итак, первое, — говорил Зубов, сверяясь со списком неотложных дел, который он составлял на ходу и тут же оглашал, — война с Жабиными.
— Какая, на хрен, война? — произнес, не поднимая глаз, Антон. — У нас четыре человека. Хороша армия.
— Ну, я так условно назвал. Хорошо, напишу так: «устранение». По возможности тихо и быстро. Возражения есть?
Возражений не имелось. Судя по тому, какими взглядами прожгли Зуба, едва услышав фамилию Жабиных, Борис Андреевич и Антон Казимирович, они были бы не прочь разорвать братьев собственными руками.
— Но шеф прав. У меня не хватит сил, — продолжал Зубов, — у Жабиных дюжина охранников. И нора у них хорошо укреплена.
— Будут люди, — отозвался Борис Андреевич, сжав огромные кулаки.
Зуб тут же, без дальнейших обсуждений, поставил возле первого пункта большую жирную галочку. В том, что Молот пришлет отборных головорезов, сомнений не было.
Вольный сталкер явился незамедлительно, едва получил записку от Зубова.
Молотов до последнего момента думал, что случилась какая-то ошибка. Но, увидев бездыханное тело Жени, лежащее на дрезине мортусов[13], сталкер упал на колени и зарыдал. Сопровождавший его боец Игнат Псарев по прозвищу Пёс с недоумением смотрел на командира.
— Никогда не думал, что Молот может плакать, — шепнул он Зубову. — Как будто он сестру или мать потерял.
Дрезина уехала.
Мортусы, молчаливые, безликие, сами похожие на покойников, а не на живых людей, увлекли тело Эмилии в последний путь: в печи гигантского подземного крематория.
Молотов еще долго стоял на коленях у края перрона, уставившись мутными от слез глазами во мрак туннеля. А потом на смену горю пришла лютая ярость. Даже Пёс слегка попятился, чтобы не попасть под тяжелую руку командира.
— Лично оторву яйца тому, кто это сделал! — рычал сталкер. — И заставлю их сожрать!
— Исполнитель убит. Но мы знаем, кто заказчик, — произнес Зубов, приближаясь к Молотову. — Киллер раскололся прежде, чем сдох. Убийство заказали братья Жабины.
Военный совет собрался в квартире Фролова, расположенной в переходе с Маяковской на Площадь Восстания, в одном из технических помещений. Здесь, у границ Приморского Альянса, Краснобай находился в относительной безопасности.
— Второе. Вся наша наличность ушла на погашение кредитов, а бордель требует немедленно возместить ущерб, иначе грозят жалобой. Они просят за Эмилию… — договорить ему не дали. Краснобай глухо застонал и закрыл лицо руками, Молотов тихо, но выразительно матюгнулся. Для обоих мужчин была невыносима сама мысль о том, что женщины, которая связала их, и сумела занять место в душе обоих, больше нет. Но еще страшнее был тот факт, что жизнь Евгении имела свою цену.
— Не важно. Я заплачу, сколько надо, — послышалось из дальнего угла комнаты. Это говорил Фролов. И снова Зуб без возражений поставил галочку.
Для них помощь, которую неожиданно предложил Владимир Михайлович, стала настоящей манной небесной, иначе Антону Казимировичу грозила долговая тюрьма. Какую выгоду надеялся получить сам Фролов, взявшись за спасение Краснобая от неминуемого разорения, Зубов не понимал. Он кое-что знал об этом торговце, не гнушавшемся ни рабами, ни наркотой — ни благородством, ни щедростью Фролов не славился. То, что он вдруг решил помочь абсолютно постороннему человеку, было не только странно, но и подозрительно. Владимир Михайлович, без сомнения, имел свой интерес и преследовал личную выгоду, оставалось лишь понять какую. Однако Зубов задвинул пока этот вопрос в долгий ящик.