Она погладила сына по голове, встала с кровати и быстро, насколько могла, пошла в спальню. Джозеф стоял у окна, широко расставив руки на подоконнике.

— Джозеф, — аккуратно коснулась Мария спины мужа, — куда его увезли?

— На почту, — язвительно прошипел муж. — Ты отдаешь вообще себе отчет в том, что еще бы секунда… Нет! Доля секунды — и его бы сейчас везли совсем в другое место?

Муж был явно зол на Марию. Она разрыдалась, вцепилась в него руками, но он ее даже не обнял.

— Я так виновата, — сквозь всхлипывания шептала она.

— Ты же ведь вроде не дура, Мари… Ну оставить ребенка в ванне, бросить его на Алекса… Это как понимать? Мальчишка чуть отвлекся, о чем-то своем подумал, и вот уже через минуту у него голова другим занята! Ему же только шесть!

— Знаю, все знаю! — она подняла на него заплаканные глаза. — Я ведь не собиралась с подружкой трепаться — хотела просто сказать маме, что перезвоню, чтобы она не названивала! А там, на том конце… Вот я и сама отвлеклась. А ты говоришь — шестилетний! Мне сказали, что мама попала в аварию… Джозеф, поехали в больницу!

— К маме?

— Да нет же! К Крису, естественно! — воскликнула Мария. — Я должна быть там, с ним! Почему ты не поехал?

— А ты как себе это представляешь? Я должен был бросить Алекса одного дома, пока его мама валяется без сознания? Сейчас поедем. Иди попроси Алекса одеться.

Уже через день Криса и Марию выписали. За всю дорогу, пока семья ехала из больницы домой, никто не проронил ни звука. Джозеф, все еще таивший то ли обиду, то ли злобу на Марию, был внешне спокоен и полностью сосредоточен на дороге. Алекс полулежал в своем кресле на заднем ряду сидений, крутил в руках кубик Рубика и время от времени хмыкал. Сидящая между сыновьями Мария не отрывала взгляда от кресла, в котором посапывал Крис. Всю дорогу она держала на его животике свою руку — ей было страшно, что если физический контакт с сыном прервется хоть на секунду, то опять случится что-то фатальное.

Надо заметить, что произошедшее не сделало Марию чокнутой мамашей, не отходящей от ребенка ни на шаг. Крис рос исключительно самостоятельным мальчиком, и любимым его выражением было: «Нет, я сам».

В школе Крис демонстрировал блестящие способности к математике — в девятилетнем возрасте, пока его одноклассники в рамках школьной программы пытались осилить уравнения с одной переменной, Крис самостоятельно рисовал координатную плоскость и сам сочинял себе задачки. Его одноклассница, Амира Мейер, испытывавшая трудности с точными науками, попросила Криса позаниматься с ней математикой, на что тот с радостью согласился.

— Вы еще не целовались? — с нескрываемым интересом спросил Криса его одноклассник и лучший друг Кеннет, когда они с Крисом дома у Кеннета играли в приставку.

— Ты что, дурак? — ответил Крис. — Нет, конечно!

— Так поцелуй ее! А потом пацанам расскажешь!

— Мне мама говорила, что лучше всего с девочками встречаться не раньше шестнадцати лет, а нам еще и десяти нет. А то учиться плохо будешь!

— Все твоя мама выдумывает! — протянул Кеннет. — Я на твоем месте уже поцеловался бы с ней! В губы!

— Вот когда будешь математику хорошо знать, тогда и окажешься на моем месте, — резонно ответил другу Крис, нанося его персонажу в игре сокрушительный удар нунчаками прямо по голове.

В выходной день Амира пришла к Крису, чтобы, как обычно, разобрать домашнее задание.