— Угу, нормально нам тогда накостыляли.
— Не нам, а Тухачевскому, — возразил Сталин. — Это большая разница. Но против австрийцев в самый раз будут.
— Тут ещё такое дело, — смущённо признался фон Такс. — Мне бы ещё экипажи на танки…
— А как вы вообще воевать собрались? — удивлённо спросил Иосиф Виссарионович. — Может быть, у вас и снарядов нет?
— Есть. По десять выстрелов на ствол. А что, мало? Так я говорил, что мы бедные. Чего уж теперь… Ввяжемся в бой, а там посмотрим.
— На что вы вообще надеетесь, Эммануил Людвигович?
— На вас, товарищ Сталин!
— Бля-а-а-а! — вырвалось у вождя, схватившегося за сердце.
— А чего? — баварец смотрел искренне и наивно. — Всё прогрессивное человечество надеется, а мне нельзя?
Иосиф Виссарионович минут десять набивал трубку и хранил молчание. Потом прикурил и через клубы дыма кивнул:
— Товарищ Будённый, подберите ему добровольцев.
А председатель колхоза наклонился к уху фон Такса и прошептал:
— Хотите лучшего в мире механика-водителя? Совершенно бесплатно.
— Конечно хочу. Только где его взять?
— Я же не просто так спрашиваю.
— А он точно лучший?
— Обижаете.
— Извините, Александр Фёдорович. А бесплатно — это сколько?
— Сами определитесь. После войны, — Беляков повернулся на скрип открывающейся двери и окликнул выходящего из дома сына: — Николай, позови сюда Абрама Рубинштейна.
— Абрама? — удивился фон Такс.