Данлоп шел по тротуару к участку. Слева показался приземистый, с огромным количеством колонн куб здания суда. А прямо перед ним виднелось двухэтажное кирпичное здание полиции, которое он прекрасно помнил еще с тех пор, со времени своего последнего посещения. Гордон оглядел сочную, отлично ухоженную зелень газонов по обе стороны подъездной дорожки. Трава была здесь такой яркой из-за падающей от деревьев тени, солнце не могло пробиться сквозь листву и спалить газон. Он вспомнил коричневатую травку на окраине и мчащийся с включенной сиреной полицейский автомобиль. Интересно, какое происшествие могло поднять по тревоге шефа полиции? Может, какой-нибудь несчастный случай? Что-то страшное, судя по всему, час пик, и все такое. Гордон добрался до ступенек, ведущих к входу, кирпичных, как и портик, и стены – старой, потемневшей и с огромным количеством щербин. Он вошел в дверь и обнаружил две лестницы, – одна вела в подвал, а вторая – наверх, в некое подобие холла – широкого, высокого и просторного, украшенного горшками, в которых росла древообразная зелень, – и везде двери, двери. Двери из хорошего потемневшего дерева. Зал производит довольно приятное впечатление своей стариной. Направо виднелась приоткрытая дверь, а на ней – табличка: “Шеф полиции Натан Слотер”. Теперь сомнений не осталось: он, действительно, узнал того парня в полицейском автомобиле. Но что, черт побери, здесь делал Слотер?
Гордон двинулся быстрее. Внутри его встретили покрашенные в светлые тона стены, широкие окна и огромное количество ламп по всему потолку. Справа сидела высокая худощавая темноволосая женщина, рядом с которой стояло громоздкое радио. Точнее полицейский передатчик. Женщина была очень привлекательна, поначалу она Данлопа просто не заметила, потому что напряженно вслушивалась в голос, несущийся из динамика. Но голос сразу же смолк, она повернулась и посмотрела на Гордона.
– Да, слушаю вас.
Гордон оглядел пустую комнату.
– Я ищу начальника.
– Простите, но сейчас его нет на месте. – Она еще раз взглянула на громкоговоритель, но Данлоп не понял, что это, грубость или же обыкновенная рассеянность.
– Меня зовут Гордон Данлоп.
– Вы писатель. Из Нью-Йорка.
– Верно. – Он нахмурился. Несмотря на доверительный разговор, Парсонз обхитрил его и обзвонил всех, кого смог, чтобы предупредить о визите репортера из Нью-Йорка. Чтобы не было беды. Но какой беды? Этого Данлоп не понимал. – Вы не знаете, когда шеф вернется?
– После пяти. Вечером обязательно появится… Самое позднее – утром.
– Я знавал его еще в Детройте.
Данлоп так и не понял, почему эта фраза оказалась для женщины столь важной. Она быстро взглянула ему в глаза, нахмурилась, но тут стал потрескивать приемник. Они навострили уши.
22
– Черт, он совершенно мертв! – раздался голос, пробивающийся сквозь помехи. – Боже, да у него же нет…
23
Слотер резко затормозил. Он выскочил из машины и принялся надевать шляпу даже раньше, чем успел выключить мотор. Сирена утихла. Направо он увидел их, стоящих полукругом в центре поля и смотрящих вниз в какую-то яму – несколько ребят из его подразделения, горожан, среди которых выделялся Аккум.
Натан вышел на обочину и пошел по жесткой коричневатой траве. “Тебе нужно держать себя в руках”, – говорил он себе. И опять не трупа он боялся, хотя смотреть на то, что осталось от человека, особой радости нет, а что-то другое, не совсем понятное ему самому, и Слотер переключил внимание на виднеющиеся слева выгоны, уловив запах животных испражнений, кучами валяющихся по земле, – к этому он до сих пор привыкнуть не мог. Коровы толклись в загонах, здесь их кормили, а затем отправляли в города. Об этом и старался думать Слотер, подходя к яме. Никто не проронил ни слова.
– Боже милосердный, – вырвалось у Натана. Он отвернулся, а затем заставил себя снова посмотреть в вымоину. – Вы уверены, что это именно он?
Справа от него кто-то кивнул. Слотер взглянул на пепельно-блондинистого полицейского, Реттига.
– Вот, его бумажник.