— Не только по этой. Ты видишь данный обрубок? — с этими словами Гламорган поднял вверх правую руку. — Эта и многие иные раны на моем теле нанесена не светлыми, не магией, ударившей по Мерану. Им я обязан предателям, ударившим в спину.

— Кто?!

— Нактюран и Кенеф. Они посчитали, что смогут одолеть раненого архигерцога. Напрасно. Нактюран умер быстро, не успев осознать тщетность своих усилий. А Кенеф… О! Он перед смертью успел поделиться своей жизненной силой, в полной мере познав мою ярость.

Назгарон вздрогнул. Он слышал о заклинании из раздела Черной магии, способном осушить жертву, передав ее жизнь чародею. А также знал, какие муки испытывали несчастные, оказавшиеся под воздействием этих чар. Князю очень не хотелось оказаться на месте Кенефа, пусть жалости к бывшему соратнику Назгарон и не испытывал. Предателей, атаковавших исподтишка, в Инферно не слишком почитали, но еще хуже было отношение к тем неудачникам, кто, ударив, потерпел крах. Такие демоны уже никогда не могли отмыться от позора.

— Ты должен понимать, — меж тем продолжил Гламорган, — если против меня обернулись подчиненные, то о добровольной службе иных князей не стоит и мечтать. Только сила способна заставить демонов повиноваться. Двенадцать дней назад я был слаб, Сейчас же мне удалось восстановить часть способностей и, главное, обрести под своей рукой армию. В этом лагере проживают четырнадцать тысяч демонов. Вместе с войсками, что ты добыл силой и хитростью, под моим началом окажется тридцать две тысячи солдат. Этого будет достаточно, чтобы диктовать свои условия и, если потребуется, заставить наших соперников повиноваться.

— Владыка, против нас встанут одиннадцать ублюдков из Клики, еще четверо стоят в оппозиции к ним, однако и вам не служат. Вы уверены, что нам удастся справиться с подобной мощью и тем более подчинить?

— Вопрос верен, Назгарон, — тоном учителя, радующегося за способного ученика, проговорил Гламорган. — Однако ты не знаешь одной важной детали, полностью меняющей положение вещей.

— Какой же?

— Портал в Инферно будет открыт уже через день и первыми, кто из него выйдет, станут верные мне лорды. Прибыв в лагерь у Мерана в нужный момент и в полной силе, мы сможем легко захватить власть.

— Что должен сделать я? — спросил Назгарон, чувствуя разгорающийся азарт.

Архигерцог одобрительно кивнул, а затем подошел к разложенной на столе карте.

— Твоей задачей будет привести армию в эту точку, — палец Гламоргана указал на крепость Дартамор, стоящую на полпути между бродом и разрушенным Мераном. — Здесь подчиненные тебе солдаты принесут мне присягу, тем самым обеспечив верность в случае сопротивления Клики. Сюда же я приведу свои войска. Нам никто не станет мешать, гарнизоном руководит мой вассал. Ты понял свою задачу?

— Да, владыка, я исполню приказ! Но, разрешите задать вопрос?

— Я слушаю тебя.

— Каковы ваши дальнейшие планы? Мы захватим этот край? Разорим земли?

— Вижу, ты стал достоин звания князя, но не сделал и шага к тому, чтобы подняться на ранг выше, — со снисхождением произнес Гламорган. — Назгарон, неужели ты думаешь, что мы продолжим исполнять прежний план, существовавший еще до штурма Мерана?

— Но, владыка, у нас же есть на это силы! Мы просто раздавим тварей, посмевших выступить против. Разобьем по одиночке, а затем обратим их поселения в прах!

— И зачем же?

— То есть как, зачем? Владыка, мы ведь так много потеряли под Мераном. Чтобы восстановить могущество, нам необходимо взять его у врагов. Только так мы будем способны сохранить собственное положение!

— Ты осознаешь проблему, но видишь порочный путь ее решения, словно неудачливый картежник, испытывающий надежду отыграться. Запомни, Назгарон, в жизни правителя и полководца всегда будут неудачи. Неучтенный фактор, оказавшийся слишком опасным враг, вмешательство третьей стороны… В такой ситуации поражение может оказаться крайне болезненным, но еще худшим будет придерживаться прежнего плана. Тешить себя иллюзиями, что произошедшее — лишь случайность, что можно отыграться, вернув потерянное.