Большинство названий населенных пунктов ничего мне не говорило, но Постельберг[28] я вспомнила. Список пропавших без вести занимал много страниц. Было обнаружено семьсот шестьдесят три тела в массовом захоронении, немецкие мужчины и подростки, замученные пытками, но еще восемь сотен, которые находились в лагере в июне 1945 года, так и не были найдены. Также он остановил меня на городе Брюнн[29] — несколько тысяч умерших и пропавших без вести после «марша смерти» к границам Австрии. Прерау[30] — свыше двухсот судетских немцев ссадили с поезда и заставили вырыть котлован для братской могилы, после чего всех расстреляли. Семьдесят из них были дети. «А что еще оставалось мне с ними делать после того, как я прикончил их родителей?» — оправдывался позже руководивший расстрелом лейтенант.
А потом я снова встретила
Я повернулась к Удо Кёрнеру:
— Вы хотите сказать, что среди них могут быть те, кого убили на мосту?
Старик кивнул, в этом не было сомнений. Болезнь не повлияла на ясность его взгляда, таящийся в нем призыв, на миг я ощутила с ним полное взаимопонимание, удовольствие от того, что тебя слушают. Список с именами пропавших людей являлся неоспоримым доказательством правдивости истории Ахо Геллера, вот что он хотел сказать.
По этой причине я изучила список очень тщательно. До поезда на Дрезден оставался еще целый час, так что я могла себе это позволить. Колоссальный труд, который проделал Удо Кёрнер, небрежно сложив и спрятав все в ящике для бумаг.
Никакого алфавитного порядка не было, должно быть, потому, что имена стекались отовсюду, обнаруженные в различных источниках, списках или откуда они теперь приходят. Список уже подходил к концу, когда я узнала одно имя.
Ludvík. Людвик.
Что-то всколыхнулось внутри меня, бумага задрожала в руке. Голос Ахо Геллера — он назвал это имя, когда сиделка пыталась поговорить с ним о трех мальчишках.
Ахо, Ян и Людвик.
Людвик Блау.
У меня возникло ощущение, что где-то я уже встречала эту фамилию.
В списке был еще один человек с такой же фамилией.
Милена Блау.
— Вы не знаете, это распространенное имя?
— Об этом мне ничего не известно, — ответила Ирене Кёрнер, принимаясь убирать со стола кофейные чашки. — Сама я родом из других мест.
— Имя Людвик в таком написании, и Милена… — задумчиво проговорил Курт Леманн, — на мой взгляд, они больше похожи на чешские имена, чем на немецкие.
Я уж было собралась выложить всю историю о мертвом мальчике, найденном в туннеле, но заколебалась, потому что не хотела лишний раз напоминать Удо Кёрнеру, что теперь я живу в этом доме. И тут ожил мой мобильник.
Даниель.
Я извинилась и покинула комнату. Он говорил отрывисто, сдавленным голосом: