— Они сами из камня. Слепые, глухие и немые. Пока не появилась эта машина, они не могли сообщаться с нами… ни с кем, ничего не могли сделать!

Флора не сводила с нее глаз. Перекрикивая шум весел с галеры и шум морских волн, она уточнила:

— Они только так могут говорить. Я правильно поняла? Это их единственный канал связи с внешним миром.

Люди загружались в галеры. Мыс Карфаген представлял собой темное пятно в десяти милях от них к востоку.

— Ты не думаешь возвращаться!

— И быть убитой? Нет. Я видела их флот. Не надо мне. Опершись подбородком о кулак, она смотрела на черные волны.

— Мы перевернули Карфаген вверх тормашками, но у нас не вышло. Имея всего две сотни человек, чтобы устроить выступление в столице их империи, мы рискнули, и у нас не вышло. Того, что мы сделали, недостаточно.

На их лицах не было смущения: Антонио Анжелотти, непривычно грязный, его куртка на подкладке в пятнах от черного пороха; Герен, стоя на коленях, чешется. На лицах только угрюмое усталое беспокойное отчаяние. Джон де Вир крепче обхватил брата за плечи.

— Не понимаю, — низкий голос Флоры прозвучал странно светло. — Как может быть недостаточным все, что мы сделали?

— Мы проиграли, — скрипуче отозвалась Аш. — Мы могли бы прервать связь. Если бы мы взяли каменного голема, разрушили его — мы бы прервали единственную связь между Дикими Машинами и миром.

Посмотрев на Флору и графа Оксфорда, Аш добавила:

— То, что мы сделали, — хуже, чем недостаточно. Мы сделали только одно — предупредили нашего тайного врага о том, что мы знаем о его существовании. Мы сейчас в худшем положении, чем были в начале.