Колетт выросла в многодетной семье в атмосфере «благочестивой католической Ирландии», как она сама выразилась. Когда ей исполнилось четырнадцать, матери поставили диагноз «рассеянный склероз». Колетт рассказала, как с появлением болезни матери она резко перестала беззаботно жить сегодняшним днем и начала беспокоиться.

Отец Колетт работал в банке в их маленьком ирландском городке, где все жители знали друг друга в лицо. Спустя совсем немного времени после постановки диагноза он ушел от больной жены, оставив Колетт, трех ее братьев и сестру ради другой женщины, которая жила в этом же городке. Та женщина тоже бросила мужа ради отца Колетт.

Моя пациентка вспоминала, как мать сказала ей однажды: «Знаешь, о нас сплетничает весь город». Все тело Колетт начало гореть от стыда за мать, которую муж, несмотря на болезнь, бросил с пятью детьми. Она горела от стыда и за себя. Колетт вспоминала, как хотела исчезнуть, чтобы никто больше не мог болтать о ней или ее семье.

Через несколько месяцев после исчезновения отца Колетт перестала ходить в школьный театральный кружок, который очень любила, и ушла из спортивных секций. Ее накрыли с головой волна беспокойства и всепоглощающее ощущение, что ее осуждают за спиной, поэтому проще было отказаться от своих увлечений.

Сегодня, тридцать лет спустя, Колетт больше не живет в Ирландии, растит собственных четверых детей, о ней не ходят слухи, она не стала жертвой сплетен, но отголоски детства все еще беспокоят ее. Когда знакомый кричит ей «Привет!» на весь супермаркет, Колетт начинает тревожиться и борется с желанием спрятаться.

Так устроена умная, но не всегда мудрая машина в нашей голове. Мозг человека развился для прогнозирования вероятностей, а не для точной оценки событий (Barrett, 2020). Мозг Колетт помнил стыд и отвержение, которые он остро чувствовал много лет назад, и предполагал, что в настоящее время ей угрожает то же самое, хотя никаких предпосылок к этому не было.

Тридцать лет назад по сознанию Колетт проплыла, как облако по небу, мысль: все сплетничают о нас. Это мыслеоблако несло энергию, которую Колетт называла стыдом и смущением. У каждого человека в разные моменты эти наименования по-своему отличаются, но, так или иначе, это всего лишь ярлыки, с помощью которых ум разбивает на категории и осмысляет проходящую мимо энергию.

Стыд и мысль о том, что весь город обсуждает ее семью, так напугали четырнадцатилетнюю личность Колетт, что ум накрепко их запомнил. Запомнил даже слишком хорошо. Спустя тридцать лет сверхразумный компьютер-ум в голове Колетт все еще пытается защитить ее с помощью идей, которые очень давно выдумал.

Это похоже на игру для тренировки памяти, в которую мы играем с детьми. Помните «Мемори»?

У вас колода карточек с разными картинками – красный фургон, желтый тюльпан, собачья будка, садовая тачка. У каждой карточки есть одна точная копия, то есть всего в игре два красных фургона, два желтых тюльпана и так далее. Вы перемешиваете все карты и выкладываете их рубашками вверх, затем выбираете одну. Вы рассматриваете рисунок на своей карточке – скажем, собачью будку – и переворачиваете вторую в надежде найти еще одну картинку с будкой. Если карты не совпали, то вы кладете обе на место рубашками вверх. Со временем вы начинаете запоминать, где какая картинка лежит, поэтому поиск пары становится легче.

Точно так же работает наш ум – он ищет совпадения.

Давным-давно, когда карточка «весь город о нас сплетничает» перевернулась картинкой вверх, она оказалась настолько ужасной, что ум Колетт перешел в режим обороны. С тех пор он ищет подходящую пару этой карточке.

У почтовых ящиков к Колетт подходит сосед и спрашивает, как прошли выходные. Есть!

Колетт приглашают выйти вперед и представиться группе людей. Совпадение!

Компания мам общается на матче футбольной команды дочери Колетт, и ее приглашают присоединиться к разговору. Попалась!

Так как разум Колетт очень умен и очень хочет защитить ее, он начинает все чаще реагировать на неверные совпадения. Он выдает ложноположительные результаты налево и направо – все его совпадения ложные.

Видите, как обезличены сегодняшние переживания Колетт, которые возникают практически произвольно? Ей они кажутся очень личными, потому что внутри нее нарастает беспокойство. Тревога обостряется из-за реакции ее ума на фразу матери.

И всего лишь мысль, возникшая в определенный момент (которая не должна была возникнуть вообще), запустила этот процесс. Если в ответ на замечание мамы «Знаешь, о нас сплетничает весь город» Колетт подумала бы: «Подумаешь, они скоро об этом забудут», – то стала бы Колетт сегодня, тридцать лет спустя, считать себя социально тревожной?

Если бы Колетт не было в комнате в тот момент, когда мама сказала: «Знаешь, о нас сплетничает весь город», – что бы случилось тогда? Что, если бы мать только произнесла про себя эту фразу и не стала бы говорить ее вслух?

Разумеется, мы не знаем ответ. Можно представить бесконечное множество возможностей, бесчисленные комбинации того, что Колетт могла и не могла услышать в тот день, что мог или не мог вынести из услышанного ее ум, как бы ее ум пришел или не пришел к этому заключению… Теперь мы с удивлением понимаем, насколько глубоко личной и значимой для Колетт является ее привычка социальной тревоги, не так ли?