– А тебе, похоже, все как с гуся вода…

– Вы так думаете? А что, слезами обливаться было бы уместнее?

– Я не о том! Опять щетиной оброс, как дикобраз… Я понимаю, что температура и все такое. Но в такой день мог бы выглядеть и поприличнее!

Его слова забегали в моей голове, как тараканы. Возможно, в кои-то веки в них была какая-то правда. Я молчал.

– Я только что от Какисимы. Докладывал ему о вчерашних событиях. Как я понял, с тобой он уже беседовал. Уж не знаю почему, но мне было велено держать язык за зубами…

Значит, Какисима не сообщил Санаде о моем втором разговоре с президентом. Воистину: настоящий дипломат побеждает молча.

– Да, меня он тоже об этом просил. Оно и понятно. Начни мы с вами болтать – кто знает, как это истолкуют?

– Может, ты и прав, – вроде бы согласился Санада. – Но все равно непонятно…

– Что непонятно?

– Вчера президент был совсем не похож на человека, который подумывает о самоубийстве.

– Согласен, – кивнул я. – Просто гром среди ясного неба. Кстати, у вас не осталось копий, что делала Охара? Визитки профессора Ёды и карты, которую нарисовал президент?

– Я их выбросил.

– Выбросили?

– Ну президент же сказал, что ролик отменяется. Зачем нам тогда эти копии?

– И действительно. Очень разумное решение.

Он скользнул по мне злобными глазками и, словно вспомнив о чем-то, снова открыл рот:

– И все-таки странно. Когда ты смотрел эту пленку, ничего особенного не заметил?

Я выжидательно посмотрел на него.

– Я вчера весь вечер думал об этой записи, – сказал он. – И кое-что сообразил.

Я молчал.