Проснулся с привычной болью в башке. Суббота. Во рту неприятный спектр кисловатых вкусов и сушняк. Подношу телефон к глазам — начало десятого. Дотягиваюсь до пробела, ноут не реагирует. Конец зарядника валяется в метре от заветного отверстия, как будто он в кромешной темноте искал дорогу домой, но кончились силы.

Было бы классно поваляться еще минут двадцать, послушать болтовню мультяшек. Пересиливаю лень, разъем оказывается в гнезде. Запускается кулер, жужит винт, бук откликается цифровыми писками. Восстановить закрытые вкладки? Да, погнали. В браузере показывается просмотренная серия, но я не помню, чтобы ее смотрел. Жмякаю повторить, давящую тишину заполняет озвучка от Локдога.

Знаю почти все реплики, не говоря уже о сюжете. Заранее настраиваюсь перед смешными сценами и от души ржу. Половина десятого. Есть еще полчаса, чтобы умыться, приготовить чаек и парочку бутеров. В десять я должен быть на кухне, в кресле профессионального киберспортсмена.

Димас нароет что-нибудь из последних фишек, и мы пойдем в харду унижать облизываемого саппортами кери. Четыре-пять игр поднимут нам ПТСики. Потом мы устанем от одной и той же связки, пикнем роумящих саппортов и с криками дави за тавер! сольем весь заработанный рейтинг.

Предвкушение прекрасного дня ломают вчерашние воспоминания. Не сон ли это был? Подрываюсь, иду на кухню. На столе — фольга от шоколадки и на треть опустошенная бутылка коньяка. Пятизвездочный Арарат полгода ждал своего часа. Значит не сон…

Что вчера было? А, да! Я сидел за столом, изредка наклонял бутылку и слушал бесконечный поток Димаса. О том, что его ждут в офисе для оформления бумаг, о том у него есть отличное место для капсулы, где его никто не будет беспокоить, о том, как он мать твою счастлив, и как будет рвать и метать. Говорил о судьбе и шансе, что просто обязан был выпасть ему, о том, как он охренел, когда звонили в скайпе, и выглядел как дебил, когда ляпнул то самое слово.

Разговор закончился сожалениями, что Димас не выиграл сразу две капсулы, и пьяными обещаниями найти или выбить крутейшую пуху, которую продаст за три ляма, чтобы мы играли вместе.

Настроение колеблется между радостью от лютого подгона лучшему другу и грустью от того, что наступил конец нашим марафонам. Весы настроения нерешительно замирают, но дрянное чувство зависти, качает их в сторону депресняка и желания нажраться.

Делаю чай и бутеры, подо мной скрипит табуретка. Чекаю статус Димона в скайпе — Не в сети. Пожалуй, сегодня можно не ждать. Играть одному — нет настроения. Запускаю стрим. Матерый катала на тинкере унижает неопытных геймеров — годный контент. Можно не задумываясь смотреть, как психует вражеская команда, предпринимая уже пятую попытку гангнуть его из смоков. В очередной раз ничего не выходит, трое из них отправляются в таверну, после чего пишут в общий чат наполненные гневом гребанный стример и мудак со скриптами.

Из комнаты доносится рингтон. Пустоту внутри заполняет беспокойство. И когда телефонный звонок перестал быть маленьким счастьем, к которому бежишь сломя голову? Любой заранее не оговоренный входящий воспринимается как вестник чего-то плохого. Начальник тащит в выходные на работу? Хозяйка избавляется от квартиранта? Проблемы дома? Все ли в порядке с мамой?

Лечу за мобилой. Димас звонит. Поднимаю:

— Да?

— Дарова, Мирон, — голос тихий.

— Привет?

— Че делаешь? — тянет. Понимаю по голосу, что что-то случилось.

— Да так — ниче. Ты как? Что с голосом?

— Я в говне, мужик…