– Тогда в чем проблема?

– Это он?

– Это возможно.

– Насколько возможно?

– На данном этапе – пятьдесят на пятьдесят.

– Не больше?

– А какая разница?

– Если больше, то лучше бы передать это Фримену. Если ниже, значит, это просто догадка и ничего нам не мешает ее проверить. И это будет правильно. Мы же не хотим тратить время полиции на проверку догадок.

– Именно так.

– Вся эта ситуация выводит меня из себя, – вздохнула Андертон. – Фримен такая сволочь. Мы проделали большую работу, но он даже не хочет этого признавать. Ни на грамм.

– Задам вам ваш же вопрос. Думаете, это он?

– Честно? – улыбнулась она. – Думаю, тридцать на семьдесят. А может, и того меньше, двадцать на восемьдесят.

– Значит, это не более чем догадка, не так ли?

– Именно.

– Так чего же мы ждем?

В какой-то момент люди Фримена осилят этот ребус. Может, это даже уже произошло, и тогда, по расчетам Уинтера, у них есть около получаса. Столько требуется на организацию рейда полиции. Нужно собрать людей, провести брифинг, и только после этого они смогут отправиться на Арджил-стрит. Проклятие любой большой организации – бюрократия. Преимущество независимой ячейки из двух человек в том, что вы принимаете решение и тут же его исполняете. Андертон тоже чувствовала, что нужно торопиться. Она давила на педаль газа и ехала настолько быстро, насколько это было возможно при текущей загруженности дорог.

Всю дорогу Уинтер рассматривал фотографии в галерее. Живая фотография с двумя сестрами не была единственным удачным примером. У Гифорда был отличный глаз. Он обладал даром подмечать моменты, которые другие фотографы могли упустить. Все его кадры были очень естественными, эмоции на них – неподдельными. Даже если речь шла о явно постановочном фото, люди не выглядели так, словно их заставили смотреть в объектив и улыбаться.

В разделе «разное» оказались совсем другие фотографии. Их можно было размещать на выставках и продавать за немалые деньги. Если бы у Уинтера был дом, он с радостью повесил бы их на стены. Эти фотографии были отдушиной Гифорда – высокохудожественные и, можно сказать, потусторонние. В них были отражены скорее смутные ощущения, чем реальные объекты. Почти невозможно было угадать, что за предмет был на фотографии, но это было и неважно, потому что он был лишь отправной точкой для воображения Гифорда.

Один из снимков привлек особое внимание Уинтера. На нем был невообразимый вихрь красных, розовых и белых тонов. Возможно, изначально это были фары машин на шоссе, снятые на большой выдержке. Но только изначально, потому что Гифорд преобразовал их во что-то совершенно иное. Чем дольше Уинтер смотрел на фото, тем неспокойнее ему становилось. В картинке были жестокость и смерть, опасность и ужас. Следующее фото было другим, но в то же время точно таким же. На этот раз цветовая гамма состояла из голубого, фиолетового и черного. Общее впечатление смягчало, компенсировало эффект жестокости. Вместе два изображения были словно инь и ян.

Почему человек такого уровня таланта зарабатывает на жизнь фотографиями младенцев? Конечно, его могли вынудить обстоятельства, один талант не гарантирует славу и богатство. При этом Уинтера не покидала уверенность, что Гифорд явно был способен на большее. Это не могло не вызвать вопрос, почему одаренного человека устраивает такой скромный статус. Пока он смотрел на красный водоворот, пришло осознание того, что пятьдесят на пятьдесят постепенно превращаются в шестьдесят на сорок.