В представлении Эдисона, который привык «перебирать соломинку за соломинкой», срочная ликвидация поломки была невозможным делом – требовалось демонтировать генератор и разобрать его на части. Тесла вызвался решить проблему и сделал это менее чем за десять часов. С этого момента акции Теслы в глазах Эдисона резко возросли, но материальной выгоды от этого не последовало – Тесла не получил ни премии, ни прибавки жалованья. Возможно, то был пробный шар, заброшенный Эдисоном для того, чтобы оценить нового сотрудника и понять, насколько важны для него деньги и насколько высоко он ценит свой труд. Судя по тому, что последовало за ремонтом пароходного генератора, Тесла был сочтен доверчивым простаком (каковым он на самом деле и являлся). «У меня было много трудолюбивых помощников, но вы превзошли всех», – сказал Тесле Эдисон.
В один прекрасный (или, скорее, несчастный) день Эдисон предложил Тесле доработку своих двигателей постоянного тока и пообещал ему в случае успеха пятьдесят тысяч долларов. Такую сумму называет сам Тесла, и у некоторых биографов она вызывает сомнения – очень уж много. Но «много» – это с одной стороны, а с другой – усовершенствование конструкции двигателей могло принести Эдисону на порядок больше прибыли. Да и не такая уж это огромная сумма. Давайте вспомним, что усовершенствование тикерного аппарата принесло Эдисону и его вскоре исчезнувшему с горизонта компаньону сорок тысяч долларов. Но двигатели (причем не один, а несколько!) важнее телеграфного аппарата, разве не так?
Тесла вспоминал, что ради экономии времени он перебрался в лабораторию и работал там по двадцать два часа в сутки. Для восстановления сил ему вполне хватало двух часов сна на составленных вместе стульях.
Мысли о своей лаборатории начинали казаться реальностью… Тесла был уверен в том, что он справится с поставленной задачей и получит премию. Но вышло по сербской поговорке, которая гласит, что «фазана не всегда съедает тот, кто его подстрелил».
В общей сложности Тесла спроектировал двадцать четыре вида двигателей разных типов, которые должны были прийти на замену старым. Если разделить сумму обещанного вознаграждения на количество проектов, то она покажется не чрезмерной, а скорее недостаточной. Но дело не в размерах вознаграждения, а в том, что, когда Тесла представил результаты своего поистине титанического труда, Эдисон похвалил его и сказал, что относительно пятидесяти тысяч он пошутил. Да вдобавок еще и заметил, что эмигранту пора научиться понимать американские шутки.
Наш герой наступил на те же самые грабли, что и в Париже – поверил на слово, без письменных гарантий, и оказался цинично обманут.
В ответ на высказанные Теслой упреки, Эдисон предложил ему десятидолларовую прибавку к жалованью. Тесла ответил, что предложение его устроит, если прибавка будет выплачена разом за пятьдесят три года (иначе говоря – потребовал все те же пятьдесят тысяч). «В Америке работники не торгуются с работодателями», – заметил на это Эдисон, и на том они расстались.
Впрочем, существует и другая версия, объясняющая уход Теслы от Эдисона принципиальным расхождением взглядов – один был сторонником переменного тока, а другой постоянного, только и всего. Эта версия замечательно укладывается в последовавшую за разрывом отношений «войну токов». Но и в эту версию вплетаются сведения о том, что расчет с Теслой был неполным – Эдисон ему существенно недоплатил.
Не исключено, что Эдисон ожидал возвращения «блудного сына», но этого не произошло – Тесла навсегда разочаровался в своем кумире. Как позднее сказал Эрих Мария Ремарк, «разочарование – самое сильное чувство, сильнее обиды, ревности и даже ненависти… после них хоть что-то остается в душе, а после разочарования – пустота».
Порой высказываются мнения о том, что трудоголизм Теслы, его невротические «причуды», его подчеркнуто отшельнический образ жизни и прочая, и прочая – это всего лишь рекламные уловки, способ привлечения внимания к своей персоне. Отнюдь… Если Никола Тесла и пытался привлекать к чему-нибудь внимание, так это к своим изобретениям, а не к своей персоне; например, он мог сказать: «Я создам небольшую паровую машину, которая свободно поместится в шляпе». Отшельнический образ жизни он вел не ради самопиара, а потому что предпочитал одиночество по складу своего характера. Женщины Теслу никогда не интересовали – никто, нигде и ни разу не упоминал о какой-либо интрижке с его участием или хотя бы о проявлении романтического интереса к какой-нибудь особе. А уж в этой сфере, что называется, «шила в мешке не утаишь». Женщины им интересовались, вплоть до младшей дочери магната Джона Пирпонта Моргана Энн, но всех их Тесла держал на расстоянии.
Поэт Лаза Костич, считающийся самым выдающимся представителем сербского романтизма, долгое время состоял в переписке с Теслой и был в курсе его дел и взглядов, вплоть до «женоненавистничества» (так сам Тесла в ближнем кругу называл отсутствие интереса к женскому полу). Поэт-романтик, восхищавшийся гениальным изобретателем, пытался пробудить у Теслы интерес к Елене (Ленке) Дунджерской, одной из признанных сербских красавиц того времени. Джунджерская была для Костича тем же, что и Беатриче для Данте – музой и идеалом женщины. Костич был влюблен в свою Елену Прекрасную, они дружили и вроде как все у них могло сложиться наилучшим образом, несмотря на тридцатилетнюю разницу в возрасте, но в результате Костич женился на другой женщине, а с Еленой сохранил дружеские отношения. «Имею намерение женить вас, – писал Тесле Костич. – Девушка, которую я собираюсь вам сватать, способна сокрушить любое “женоненавистничество”. Сдается мне, что она вызвала бы интерес и у мертвого, причем не только у мертвого Дон Жуана, но и у мертвого святого». Предложение родилось не на пустом месте – вроде бы как Елена, отклонившая ряд предложений руки и сердца, интересовалась Николой Теслой, слава которого к тому времени дошла до родных мест. Красивая и умная, Елена вдобавок была богатой невестой – ее отец, Лазарь Дунджерский, считался самым состоятельным предпринимателем Воеводины. Это обстоятельство Костич также довел до сведения Теслы, но все его старания оказались напрасными – Тесла не выказал желания познакомиться с потенциальной невестой, а та в ноябре 1895 года (в день своего двадцатипятилетия) скончалась от брюшного тифа.
В 1885 году, после ухода от Эдисона, в жизни Николы Теслы начался новый период. Теперь он работает в компании
В те времена газовое освещение улиц начало вытесняться электрическим, но первые лампы были дуговыми – в роли источника света выступала электрическая дуга, горевшая между двумя угольными стержнями (впоследствии их заменили на электроды из тугоплавких металлов). Дуговые лампы светили очень ярко, но при этом были недолговечными и сложными в эксплуатации. Свет их был неровным, мигающим, вдобавок они издавали звук, похожий на шипение. Все это сильно раздражало публику. Прогресс – дело хорошее, но большинство горожан предпочитало старое доброе газовое освещение, пусть и более тусклое, но приятное глазу и бесшумное. Тесла создал дуговую лампу, которая светила ровным светом и не издавала во время работы никаких звуков, а заодно также усовершенствовал сопутствующее оборудование – генератор и регулятор.
В 1879 году Томас Эдисон продемонстрировал лампу накаливания с углеродной нитью. Лампы накаливания, в которых свет испускает нагретая электрическим током нить, имели два крупных недостатка – они светили неярко и служили недолго. Эдисон активно работал над устранением этих недостатков, но в восьмидесятые годы XIX века дуговые лампы считались более предпочтительными.
Дела у новой компании шли хорошо. Компаньоны занимались организационными делами, а Тесла увлеченно работал в небольшом доме, арендованном им на Манхэттене. Надо сказать, что уличное освещение интересовало Теслу не так уж и сильно в сравнении с двигателем переменного тока, но он надеялся, что сможет заняться продвижением двигателя после того, как компания крепко встанет на ноги. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Во-первых, компаньонов Теслы двигатель не интересовал, они стремились к тому, чтобы заполучить в свои руки уличное освещение по всему штату Нью-Джерси. Теслу же эти гегемонистские планы не вдохновляли совершенно – ему хотелось развиваться в научно-техническом, а не в территориальном направлении. Во-вторых, наш прекраснодушный герой снова проявил легкомыслие при подписании документов, в результате чего деловые партнеры без особого труда смогли от него отделаться, выплатив положенную долю не деньгами, а ничего не стоящим паевым сертификатом. Тесла вспоминал, что, путаясь в туманных юридических формулировках, он просил объяснить суть простыми словами. Ему объясняли, он подписывал, а впоследствии выяснилось, что объяснения были неверными… Была и другая оплошность. Живя в Америке, Тесла успел усвоить, что деньги должны работать, а не лежать без дела. Поэтому все заработанное, за минусом прожиточных расходов, он вкладывал в развитие «своей» компании. В результате, будучи выставленным за дверь, он в прямом смысле слова остался без гроша в кармане и, соответственно, без крыши над головой.
Уход от Эдисона не был для Теслы «прыжком в бездну», поскольку с будущими компаньонами, Лейном и Вайлем, он познакомился еще до того момента и представлял, чем будет заниматься. Теперь же у него не было никаких перспектив… Умники, якобы прекрасно разбирающиеся в жизни, скажут, что надо было найти средства, основать новую компанию и так далее… Но давайте не будем забывать, что Тесла пока еще был мало компетентен в деловых вопросах и что вряд ли кто-то, кроме доброго волшебника, согласился бы выдавать кредиты без обеспечения. Наш герой занялся поисками работы, но с этим возникли проблемы. Возвращаться к Эдисону он не собирался – принципы для него всегда имели значение, а других инженерных вакансий найти не удалось. Вполне возможно, что поиски работы оказались бесплодными по вине Эдисона, который распространял о Тесле нелицеприятные слухи, выставляя его взбалмошным чудаком, пытающимся учить работодателей уму-разуму.
Тесла никогда особо не распространялся об этом, пожалуй, наиболее тяжелом периоде жизни, но несколько раз упоминал, что тогда он был близок к тому, чтобы окончательно разувериться в людях. Что ж, его можно понять – обманули в Париже, один раз обманули в Нью-Йорке, другой раз обманули в Нью-Йорке… Тридцать лет – пора расцвета сил… А куда их приложить?
Наш герой нашел своим силам самое что ни на есть прозаическое приложение – с осени 1886 года по весну 1887 года он зарабатывал на жизнь тяжелым физическим трудом, был в подручных у каменщика, таскал мешки на складах, а в конце концов стал землекопом, потому что за это платили больше. Надежды на возвращение к нормальной жизни не угасали. Тесла убеждал себя в том, что лопата – дело временное, что рано или поздно все изменится к лучшему… И ему повезло. Должно же человеку хоть иногда везти. Прораб Обадия Браун, под руководством которого Тесла работал на строительстве Нью-Йоркской надземной железной дороги[16], в апреле 1887 года познакомил его со своим братом Альфредом, инженером
Впрочем, дело было не столько в везении, сколько в расчете, ведь Тесла мудро выбрал для работы крупное строительство, да вдобавок еще и связанное с электричеством, на котором у него было больше шансов блеснуть своими инженерными познаниями. Правильный выбор места очень важен, точно так же, как и умение вставить к случаю умное замечание. Талант, как огонь – его невозможно не заметить.
«Если уж бедняку повезет, то во всем», – говорят сербы. Альфред Браун познакомил Теслу с потенциальным инвестором – юристом Чарльзом Пеком из города Энглвуда, штат Нью-Джерси. Пек разбирался в электричестве настолько, чтобы вкладывать деньги в проекты, но оценить предложение на словах не мог – понадобилась наглядная демонстрация, которую Тесла устроил весьма остроумным образом. Согласно популярному историческому анекдоту, Христофора Колумба однажды во время званого обеда попытались уязвить тем, что открытие новых земель не представляет никакой сложности – поплыл да и открыл. В ответ Колумб предложил решить другую простую задачу – установить на столе вертикально сваренное вкрутую куриное яйцо, не используя никаких подпорок. Никто из присутствующих этого сделать не смог. Тогда Колумб стукнул основанием яйца о стол, чтобы разбить его, после чего установил вертикально. «Так любой бы смог сделать!» – заявили собравшиеся. «Да – любой, – согласился Колумб, – но сделал-то это я!».