– Ну и уродина, – говорит Мария.
Серый камень как будто высасывает остатки света из неба, и без того тусклого; даже река рядом со стеной кажется мертвой.
– Ее строили для защиты, а не для красоты, – объясняет Судзуки.
Безжалостный лик Российской империи, мрачно охраняющей свои земли. Отгоняющей чудовищ. Последнее предупреждение тем, кто углубляется в Запустенье, покидая отеческие объятия царя: знайте, что порядок и безопасность останутся в прошлом. И предостережение тем, кто приближается с другой стороны: «Вам здесь не рады».
«Мы сами теперь чудовища», – думает Мария.
Вместе с Судзуки и Профессором она стоит в башне картографа. Судзуки все еще бледен, на лбу блестят капли пота, но он упорно не дает усадить себя в кресло.
– Я не собираюсь валиться с ног, – заявляет он.
– Недавно вы именно так и поступили, – произносит она с излишней резкостью.
Хмыкнув, Профессор отворачивается и принимается что-то рассматривать на телескопе.
– Вам было больно, когда дротик пронзил лишайник, – продолжает она. – И вам, и Вэйвэй.
– Со мной все в порядке, это не болезнь…
– Но она изнуряет вас, неужели не понимаете? Вы должны вернуться в изолятор, пока мы не добрались до станции «Бдение», пока вам не стало еще хуже.
Мысленно она видит отца, видит, как вода с песком вытекает из бесцветных глаз, и понимает, что не вынесет, если такое произойдет снова.
– Врач ничем не поможет.
И он прав. Что способен сделать врач? Нет, отцу было уже не спастись, но у Судзуки еще есть шанс.
– Позвольте мне посмотреть в телескоп, – просит Мария, не сводя глаз с картографа. – Если вы сказали правду и это прототип, то у меня есть последняя возможность увидеть все самой, прежде чем поезд доедет до Стены. Откройте его.
Озадаченный Профессор переводит взгляд с нее на Судзуки.
Судзуки отрицательно качает головой:
– Нет, вам нельзя.
– Почему? Разве он сломан? Вы сказали, что больше не хотите в него смотреть, но я-то хочу. Хочу увидеть то, что открылось благодаря мастерству моего отца: нити, вены… Позвольте же! Это самое малое, что вы можете для меня сделать.