— Нет. Мы вообще ссорились крайне редко.

— Ясно, — произносит Гюндерсен, оглядывая мой кабинет: одну стену, другую. — Но меня несколько беспокоит еще одна вещь. Насколько я понимаю, в определенный момент в ваши отношения было вовлечено еще одно лицо. С вашей стороны. Некоторое нарушение обязательств, так сказать. Пару лет назад.

Я моргаю глазами. Какое еще нарушение обязательств?

— Что вы имеете в виду? — спрашиваю.

— Я имею в виду следующее: это правда или нет, что два-три года назад вы состояли во внебрачной связи?

В комнате повисает томительная тишина; я пытаюсь перевести дыхание. Кто-то донес. Не думаю, что Сигурд трепался об этом; но, возможно, открылся Томасу и Яну-Эрику. Томас, наверное, рассказал Юлии, и в таком случае об этом наверняка знают многие. Ее, конечно, слишком взволновала такая тайна, чтобы не разболтать о ней. Да, точно, без Юлии не обошлось.

— Правда, — говорю я, глядя на свернутое одеяло в углу — жалкие остатки моего лежбища. — У нас с Сигурдом был сложный период. Я совершила глупость в один-единственный, отдельно взятый вечер. Он проведал об этом. Рассердился. Я думала, он уйдет от меня, но потом, примерно через месяц, решил меня простить.

— Такое нелегко простить, — говорит Гюндерсен.

— Ну, наверное.

— Должно быть, это ему дорого стоило.

— Да, конечно.

— Как складывались ваши отношения после этого?

— А знаете, — говорю я, — они даже улучшились. Мы стали внимательнее друг к другу. Когда поняли, что могли потерять друг друга.

— Послушайте меня, — заявляет Гюндерсен, — я состою в разводе, как уже говорил, так что не буду строить из себя специалиста по брачным отношениям, но я чего-то не понимаю. Один из супругов заводит интрижку на стороне. Второй прощает. Вы не могли бы мне объяснить это, как психолог? Разве в такой ситуации не хочется наказать виноватого? Ну, знаете, самому с кем-нибудь закрутить отношения… Выкинуть провинившегося из дому… Послать его фото, где он в чем мать родила, его начальнику… Что-нибудь в этом роде?

Теперь моя очередь пожать плечами. На меня давят, и я не знаю, смогу ли просто сделать глубокий вдох и начать с начала.

— Ну не знаю, — говорю. — Зависит от человека.

— А Сигурд?

— Он был зол на меня. Ему тогда приходилось много времени проводить в школе, и диплом он писал, почти не разговаривая со мной. А сдав его, уехал на четыре дня и не сказал куда. Потом вернулся домой и сказал, что хочет попробовать начать сначала.

— Сначала?

— Да. Он хотел быть со мной. Мы купили квартиру и обручились.