Неужели это его сын, его мальчик? Вместе с жалостью Рэда наполнял гнев, всё, чего он добился в этой жизни, сейчас рушилось. Его семья, его репутация, его принципы.

— Мы можем попрощаться? — хрипло спросил Рэд.

— Да, у вас будет такая возможность.

Я смотрел на себя в зеркале, за которым, наверняка, стояла парочка агентов. На стол, к которому меня приковали, был поставлен ноутбук, где проигрывалось видео моего нападения на бар, гараж, ангар.

— Вам предъявляется обвинение в жестоком убийстве сорока двух человек, входящих в организованную преступную группировку русско-канадского происхождения. Наказание за подобное преступление — изгнание на Перегринус.

Я рассмеялся, нервно и даже слегка истерично.

— Сейчас пригласят члена вашей семьи, вам дадут время попрощаться.

— Только одного?

— Да.

Агент забрал ноутбук и вышел. Потекли долгие минуты ожидания. Я гадал, кто войдёт в дверь, пока не появился отец.

Он вошёл и сел напротив, не сводя с меня глаз.

— Я разочарован в тебе, — он мгновенно постарел на несколько лет.

— Ты вырастил меня таким, — пожал плечами я.

— Я растил тебя защитником этой страны, а не преступником.

— Как неожиданно, не правда ли? — внутри меня зарождается смех.

Рэд ещё пару минут сидел, разглядывая своего сына, будто увидел в первый раз, а затем вышел.

В допросную вошла парочка агентов и сковала меня наручниками по рукам и ногам.

Когда мы покинули изолированную комнату, откуда-то сбоку ко мне бросилась Лиз.

— Джек! Джек! — кричала она, пока мама пыталась её утянуть. — Мы что-нибудь придумаем, не сдавайся…

Я скупо улыбнулся.