Эпироты выслушали, вздохнули. Повиновались. И без особой охоты пошли добывать македонский престол.

В день, когда далеко на востоке гремела битва титанов, Александр переправился через Дрилон. Два дня спустя он, обогнув с севера Лихнидское озеро, вступил в Линкестиду.

Возле Гераклеи, на малоезжей северо-западной дороге, идущей лесом к приграничным крепостям дарданов, в сумерках передовой отряд остановил одинокого всадника. Тот был одет фракийцем, но приветствовал македонян на их родном языке. Всадника провели к Полисперхонту и когда тот, взяв у часового факел, поднес его к лицу незнакомца, то отшатнулся, схватившись за сердце, словно увидел живого мертвеца.

Да так оно и было.

– Филота!

Через несколько минут весь отряд собрался у палатки полководца. Воины передавали друг другу удивительную новость. Филота жив!

Полисперхонт, растрогавшись до слез, обнял "мертвеца".

– Я горько оплакивал твоего отца! Поистине, боги прокляли нас всех, старых полководцев Филиппа, позволив дожить до того дня, когда мы повернули оружие друг против друга. Брат на брата. Твой отец пал, а проклятье настигло Антипатра. Я стоял против твоего отца и не сдерживал слез, как сейчас. Простишь ли ты меня, Филота?

– Я прощаю тебя, Полисперхонт, – дрогнувшим голосом сказал сын Пармениона.

– Боги, с бородой ты не отличим. Одно лицо! – князь Тимфеи подслеповато разглядывал Филоту.

Македоняне радостно хлопали восставшего из мертвых по плечам, а тот, прежде надменный, тоже растрогался и даже радостно поздоровался с Эвменом, к которому не испытывал прежде ни малейшей симпатии.

"А помнишь, мы тогда, с Александром..."

Через час остановившийся передовой отряд догнал царь. Кратер, увидев Филоту, потерял дар речи, но вовсе не от радости. Перед глазами его, как живое встало лицо Антипатра.

"...Мы все поддались его красноречию. Он убеждал, убеждал бесконечно, когда Парменион его не слышал, что старик растерян, он верит в дружбу Антипатра и будет обманут. Надо ударить первыми, не соглашаться ни на какие переговоры..."

– Радуйся, Кратер! – Филота протянул таксиарху руку.

Тот стоял, как пень, не двигаясь с места. Филота руку убрал. Показал зубы.

– Смотрю, ты рад меня видеть. А я-то, дурак, думал...

– Дурак? – хрипло бросил Кратер, – именно так! Гляди, куда завели нас твои призывы!

Он сжал кулаки. Филота спокойно скрестил руки на груди.

– Когда в стадо овец запускают козла и те покорно бредут за ним, они думают, он знает, куда идти. А козел всего лишь желает быть впереди. Трава сочнее и не вытоптана. Так кто глупее, Кратер? Козел или овцы?