Разведчик виновато развел руками.
– Нет Птолемея в Киликии.
– Как это нет? – удивился Пердикка.
– Вот так... Нет и все.
– А его люди?
– Никого нет. Ни в Тарсе, ни в Адане. Были, персов разогнали, а потом ушли. Куда – местные не знают. В Малле я не был, но, говорят, Птолемей туда тоже не ходил.
– Ну не сквозь землю же он провалился? – озадачился Антигон.
Вот это новость. Приняв решение идти в Киликию, Монофтальм считал присоединение к своему войску пятитысячного отряда Лагида практически свершившимся событием. Сообщение разведчика покачнуло землю у Антигона под ногами.
– Отплыл, не иначе, – подал голос Леоннат.
– Куда и зачем? – спросил помрачневший Антигон.
– Не знаю...
– Господина любят боги, – раздался за спиной вкрадчивый голос.
Птолемей обернулся. Так и есть, сириец подкрался незаметно. Тихо, как змея приполз.
– Боги любят тех, кто про них не забывает, но надеется только на себя, – ответил хилиарх, – чего тебе нужно, сириец? Хочешь, чтобы я тебя, наконец, отпустил?
– О, недостойный Ксантипп был бы очень рад такому великодушию. Но единственное его желание – быть полезным господину.
"Единственное желание... Зачем он упорно продолжает называть себя эллинским именем? Я ведь знаю, что он знает, что я знаю, что он никакой не эллин. Эка сказанул. Боги, голову на пару с языком о такие завороты сломаешь".
– Говори яснее, чего ты хочешь?
Ксантипп-Фратаферн облизал губы и сказал:
– Я долго наблюдал за тобой, господин. Ты смел, дерзок, умен и расчетлив. Удачу даже не за хвост хватаешь, а прямиком за хребет...
От внимания Птолемея не укрылось, что лазутчик совершенно неожиданно стал говорить о себе в первом лице и вообще отбросил этот варварский лукаво-раболепный тон, который до невозможности раздражал хилиарха.