– Давай просто оставим все как есть. Мы просто знакомые, которые пропустили по стаканчику в баре. И все.
– Нет не все, – Энтони в мгновение ока оказался возле Ниты, практически вжав ее в каменную стену, – ты же сама вчера это почувствовала и, не смей отрицать.
Губы Ниты были совсем близко, такие теплые и манящие. И, кажется, из них опять были готовы вырваться возражения, невнятные объяснения. Но уже было не важно. Энтони одним ловким движением притянул девушку к себе, и властно впился в губы. Этот поцелуй должен был состояться вчера, но лучше позже чем никогда. Особенно если это лучший поцелуй в твоей жизни. И Нита ему ответила с не меньшей страстью. Да, она так же сильно жаждала губ Энтони, как и он ее. В этом поцелуе было именно то самое ощущение свободы, то, что заставляло ее рисовать, его сочинять сонеты и поэмы! То, что они оба все это время так отчаянно искала. То, чего хотели…
В кармане пальто Ниты во всю разрывался телефон приевшейся песенкой Принца. Но мелодию сменить она не могла. Джек хотел, чтобы его звонки сопровождал именно этот аккомпанемент.
– Твою мать, – Нита отпрянула от Энтони, как ошпаренная. Джек даже на расстоянии ее контролировал и словно следил за каждым шагом, – Прости, мне нужно срочно ответить.
Энтони даже не успел возразить, настолько быстро Нита вырвалась из его объятий и скрылась на лестнице башни.
– Детка, хотел пожелать тебе удачи сегодня. Утром пришлось уехать пораньше. Я только в душ забежал на 5 минут, ты еще спала, не хотел будить. А потом зашел к тебе в кабинет, но профессор Лейн сказал, что ты уже убежала на встречу со спонсорами, – до чего же Джек может быть заботливым, даже чересчур. Похоже, что-то нужно делать. Ее уже второй раз за утро обвиняют в бегстве. Трусиха! Нита сжала телефон покрепче и попыталась восстановить сбившееся дыхание. То ли от быстрого спуска по винтовой лестнице, то ли от недавнего поцелуя и уже проступающего чувства вины. Будь оно неладно.
– Да, нужно было помочь Лейну. Прости, – а может просто было страшно смотреть мужу в глаза, после вечера в клубе? Сейчас так точно.
– Тогда, увидимся дома, перед прийомом. Очень хочу тебя увидеть, родная. Люблю тебя, – что-то защемило в груди. Нита себя чувствовала последней сволочью.
– Да, постараюсь приехать пораньше. Люблю тебя.
Уже возле выхода из башни Нита остановилась. Ей нужны были всего несколько секунд, чтобы прийти в себя и вновь широко улыбаться, как ни в чем не бывало. Гости начинали собираться, и требовали хлеба и зрелищ. Благодетели были готовы раскрыть свои кошельки, а взамен хотели удивляться. Удивляться молодости и эрудиции студентов, захватывающим байкам, которые слышали миллион раз и искусной лести, которой всегда было мало.
– Готова? – с Нитой в дверях поравнялся Энтони. Он прекрасно понимал ее чувства. Но ради стипендии, был готов побыть обезьянкой и развлечь десяток-другой скучающих дам бальзаковского возраста. Интересно, ради чего здесь Нита? Неужто так хочет выслужиться перед Лейном?
Энтони прекрасно играл свою вызубренные от А до Я роль. Он виртуозно и к месту шутил, вставлял колкости и, где нужно, безбожно льстил:
– Мэм, уверен вы бы показали мастер-класс нашим чер-лидершам. С такой-то фигурой! Как вас вообще одну отпустил муж? Здесь столько голодных до женского внимания студентов. Уж поверьте мне, – парень лихо перемахнул через несколько рядов на стадионе и предложил помощь своим благодарным слушательницам, дабы они могли безопасно спуститься и поглазеть на мускулистые, молодые тела вспотевших студентов на тренировке.
– Энтони, ты конечно льстец еще тот, но за твою улыбку можно простить все, – пухленькая блондинка в броском розовом платье буквально повисла на руке парня, то и дело игриво поправляя его шарф.
Нита замыкала всю эту пеструю процессию и лишь изредка могла дополнить нескончаемые байки Энтони о бравой истории Принстона и его известных выпускниках. Ей нравилось просто наблюдать за молодым человеком. Созерцать плавность и уверенность движений, улавливать интонации бархатного голоса, замечать на себе жаркие взгляды и чувствовать мимолетные прикосновения, от которых все тело покрывалось мурашками. Игра только для двоих среди ничего не замечающей толпы. Прерванный телефонным звонком поцелуй так и не дал им договорить. Поэтому пока оставалось наслаждались вынужденным троеточием, недосказанностью и возможностью любого исхода для только-только зарождающихся чувств.
– И так дамы, мы сейчас посетим святая святых – Принстонскую университетскую часовню. Кто готов исповедаться в грешных мыслях и деяниях? – шаловливо подмигнул Энтони. Среди женщин прошлись нервные и кокетливые смешки. Но смотрел Энтони лишь на Ниту. А она наоборот стала белее смерти, и отвела взгляд, в котором читался неприкрытый страх. Энтони явно не ожидал такой реакции. И игривая улыбка на лице юноши вмиг погасла.
О, если бы он только знал, что сейчас творилось с Нитой. Девушка ощущала холодный пот на ладонях, будто опять оказалась в ледяной реке. А перед глазами было изувеченное тело незнакомки. Боже! Неужели она причастна к ее смерти? Это меняло все, буквально все в ее гребаной жизни. И как бы Нита не отрицала бога и религию, недолгое воспитание в церковном приюте дало свои плоды.