— Я знаю. Извините. Я не могу остаться.

И тут совершенно неожиданно, будто материализовавшись из некоего фантастического луча, возле Лори возник высокий смуглый мужчина в черной шоферской униформе. Борода его казалась идеально уложенной, а руки незнакомца были затянуты в черные лайковые перчатки. Он молча застыл позади девушки, и весь вид его подсказывал Джини, что он более не намерен оставлять в этом сомнительном обществе Лори, и пора бы Кейле- ру подобру-поздорову распрощаться с девушкой. Разумеется, все другие предложения незамедлительно будут отвергнуты. Возможно, незнакомец был арабом или турком, но в любом случае ясно: этот верзила не робкого десятка, и уж что-что, а защитить Лори для него пара пустяков. Если она, конечно, нуждалась в подобной защите.

— Прощайте, мистер Кейлер. Было приятно с вами познакомиться.

— Лори, но…

— Мне в самом деле уже пора. Меня дома ждет мать. Она будет волноваться.

— Ну, позвольте, я хотя бы подвезу вас до дома. В этом-то вы не можете мне отказать!

— Не беспокойтесь. Вот мой шофер. Я прекрасно доберусь и сама.

— Лори, я настаиваю. Вы, наверное, слыхали, что я самый отчаянный работник во всем Госдепартаменте, и я не потерплю никаких возражений.

Лори закусила губку. Наконец она повернулась к свирепому и хмурому шоферу, не отходившему от нее ни на шаг, и робко спросила:

— Можно?

Наступила долгая пауза. Джини чувствовал, что и сенатор Хасбаум, и его приятели во все глаза наблюдают эту молчаливую сцену, но сейчас для Кейлера существовала только Лори, а все остальное словно растворилось в тумане. Джини спокойно и уверенно уставился на шофера, а тот, в свою очередь, внимательно рассматривал самого Кейлера.

И вот, наконец, шофер кивнул. Кивок был легкий, едва заметный, и если специально не присматриваться, то его вообще можно было упустить из виду. Лори ра- зулыбалась и защебетала:

— Благодарю вас, Джини. Пожалуй, я не откажусь.

— Ну вот, по-моему, это первые разумные слова, которые я услышал от вас за весь вечер, — подытожил Джини. — Только позвольте, я отлучусь на минуточку и попрощаюсь с Госсекретарем.

Лори кивнула:

— Хорошо. Я подожду вас у подъезда.

Джини успел мимоходом подмигнуть сенатору Хасба- уму и стал протискиваться между гостями в надежде отыскать самого Генри Несса. Как и предполагал Кейлер, молодого и энергичного Госсекретаря окружала стайка кокетливых женщин, ворковавших, словно голубки, и восхищавшихся конгениальными фразочками, которые время от времени глубокомысленно ронял Генри. Новоиспеченная невеста, Рета Колдуэлл, в нелепом ярко-красном платье, которое не только не шло, а откровенно портило ее далеко не безупречную фигуру, буквально повисла у него на руке. Рета вцепилась в своего жениха с такой недюжинной силой, что, казалось, оттащить девушку от ее кумира можно только при помощи здоровенных клещей.

— Генри! — позвал Джини. — Эй, Генри!

Генри Несс оглянулся, и на его холеной, гладко выбритой физиономии вспыхнула ослепительная дежурная улыбка, которая всякий раз возникает на лице опытного политика, стоит только тому услышать, что его кто-то зовет. В конце концов это ведь мог окликнуть и фотограф, а после облетевших весь мир снимков, где запечатлен вечно хмурый Никсон, в демократическом лагере началась паника и всем предложили отныне резко повеселеть. По крайней мере внешне.

— Джини, как у тебя дела? — поинтересовался Несс.