– Так целый день и всю ночь. Но ты не переживай, тебе уже полегчало, дня через два голова кружиться перестанет и ты снова сможешь нормально ходить.

«Да, вот этого Третьяк и добивался. Пока я здесь лежу, он – десятник, и чем дольше я в постели, тем меньше шансов у меня вернуться назад в роли десятника». Святослав откинулся на подушку и зарычал. Что же делать, мне никогда не победить Третьяка, и тут в голову пришла мысль. Не очень честная, точнее совсем бесчестная, но более гуманная, чем та, что пришла в голову Третьяку: когда он палкой меня по голове со всего маху ударить пытался, убить хотел. А я никого убивать не собираюсь.

После того как Пелагея напоила его отваром и наложила примочки, Святослав попросил ее позвать к нему Аленку. Со своей идеей он мог бы обратиться и к Пелагее, но та точно бы отказалась, да еще, скорее всего, и заложила бы его руководству. А вот Аленка, она ребенок, ее можно и обмануть. К тому же по сердцу он ей. Сейчас она на него, конечно, обижена, но раз приходила, значит, готова простить. Дети все отходчивые, быстро всё забывают.

Отвар начал действовать, Романова разморило, и он провалился в сон. Как говорится, сон – самое лучшее лекарство. Проснулся от того, что почувствовал, что кто-то следит за ним. Открыл глаза и попытался нащупать меч у кровати, где он его обычно оставлял, но меча там не было. На лавке сидел дядя Скулди, здоровый, мощный, вот бы в него комплекцией пойти, тогда можно просто заказать себе пластинчатые латы и ходить по полю, лбом сшибая противников с ног.

– Долго спишь, Третьяк вон твоим десятком руководит. Хотя ты ему тоже неслабо по головушке приложил, и ничего, не плачет, подташнивает только бедняжку. А ты разлегся как девка на полатях.

Святослав приподнялся на лавке и тяжело вздохнул.

– Не побить мне его. Убить могу, коли в ярость впаду, а побить – нет. Он сильнее, быстрее и знает больше во владении мечом, чем я.

Скулди поднял меч Романова со стола и протянул его парню.

– Вот держи, не его глазами ищешь? Не пристало воину без меча.

Святослав взял клинок в ножнах и положил его рядом с собой.

– Да, он сильнее тебя и быстрее и с мечом обращается уже две зимы. Но ведь ты по матери из рода конунгов. Не знаю, как хазары, а мы, даны, никогда не проигрываем. Ты мой родственник, а значит, должен побить того мальчишку, полянина.

Ну, Святослав мог бы возразить насчет того, что викинги никогда не проигрывают. Еще как били их, даже в расцвет нормандских завоеваний. А уж теперь и подавно, ничем не примечательное королевство, кроме, пожалуй своих, фьордов. Но насчет того, что полянина нужно побить любой ценой, он был прав, иначе быть мне простым гриднем всю свою короткую жизнь.

– И как мне это сделать? Я тренируюсь с утра до ночи, и у меня ничего не получается.

Скулди ухмыльнулся. Если честно, Святослав полагал дядю таким грубоватым и не шибко умным рубакой. А нет, видимо, даже эта простота показная.

– Есть у меня идейка. Все эти причитания Рагуха глупость полная. Я не предлагаю освобождать твой разум. Мне кажется, твоя ошибка, что ты хочешь все и сразу. Ты каждый день учишь все новые финты, чтобы догнать остальных ребят, но твое тело не успевает привыкнуть и запомнить прием, поэтому ты долго вспоминаешь, что нужно делать в поединке. Тебе не нужно их догонять, все это рано или поздно придет, тебе нужно выучить один прием, но довести его до совершенства. Повторять его каждый день, все свое свободное время. Эти ребята работают простыми связками, которые заучили за два года. И я знаю один прием, который тебе идеально подойдет.

Святослав даже рот открыл, заслушавшись.

– Серьезно, и я смогу побить его?

Скулди кивнул и встал с лавки.

– Конечно, если очень будешь желать этого и стараться. Но если ты вновь ему проиграешь, я сам с тебя шкуру спущу. Не бывать тому, чтобы мой племянник валялся в грязи. Когда с охоты вернулся, хоть и биться не умел, но ярость в тебе была, что никто тебя побить не мог. А теперь и она куда-то исчезла.

– А ты тоже так побеждаешь, одной заученной связкой? – несмотря на гневную тираду, поинтересовался Святослав.