Заговорщики разошлись в разные стороны, а Святослав так и остался лежать на земле. Он долго лежал и плакал. Вот тебе и спаситель мира. Ревет как дитя. Романов с трудом встал с земли и машинально хотел отряхнуться, но одежда была чистой и сухой. Святослав удивленно развел брови. «Хотя чему я удивляюсь, мой дух стоит здесь, а тело там у костра. Что же теперь делать? Пойти и рассказать все Машегу? Нет, не поверит, меня он почти не знает, а с этими головорезами всю жизнь вместе. Значит, нужно дать им возможность напасть и постараться при этом остаться в живых».

Святослав в поту вскочил с седла. Машег сидел на корточках перед ним, протянув миску с похлебкой.

– Дурной сон? – молвил хазарин.

Святослав молча кивнул, проглотив скопившийся ком в горле.

– Да, сон так себе.

– Вот, поешь, для выздоровления нужно хорошее питание и здоровый сон.

Хазарин протянул Романову миску с едой и отошел к дереву, где и устроился на ночлег. Заговорщики сидели друг напротив друга. Аргуф рядом с Машегом, Шаром справа от Святослава. Вот бы сейчас их прищучить, но нельзя. Святослав не спеша съел похлебку, аккуратно вытащил кинжал из ножен и, убрав его в рукав халата, устроился на плаще. Глаза полностью не закрывал, держа слегка приоткрытыми. Сам стал одним сплошным ухом, поворочался, а потом ровно засопел. Время как будто остановилось. Святослав старался всем своим видом показать окружающим, что крепко спит. Время все шло, но никто не нападал, и Святослав сам не заметил, как провалился в сон.

Взрослый мужчина сидел у реки и ловил на удочку рыбу. Мужчина был широк в плечах, мощные мышцы переплетали плечи и руки, крепкая шея склонила голову к речной глади. Рядом с мужчиной лежал длинный обоюдоострый меч с двуручной рукоятью. Короткие черные волосы трепетали от легких порывов теплого ветра, доносившихся с моря. Мужчина дремал, отдыхая от ратных трудов. На другом краю реки, над островом, возвышались высокие каменные стены, с рядами мощных башен. Между островом и берегом у причалов сгрудилось множество кораблей, вокруг которых сновали толпы разношёрстного люда. Их голоса с трудом доносились до этого берега, напоминая мужчине о его долге. Из дремы мужчину вывел звонкий девичий голос.

– Святославушка, ладо мое, проснись! Проснись же скорее!

Святослав мигом отскочил в сторону, на развороте обнажив длинный клинок. Уже многие годы никто не мог подкрасться к нему. Ратная дорога не прошла для него бесследно. Из изнеженного цивилизацией человека он превратился в настоящую машину для убийства. Многие пытались убить его, но всякий раз для них это плохо заканчивалось.

Святослав взглянул на девушку, что обратилась к нему, нарушив покой князя, и обомлел.

– Аленка! Как же ты? Любимая!

Святослав опустил меч, и слезы сами прыснули из глаз. Давно он не плакал.

– Аленушка, откуда ты? Ведь ты же умерла, я сам похоронил тебя, любимая.

Девушка печально улыбнулась голубыми глазами, смахнула золотистую прядь с лица.

– Проснись, Святославушка. Это сон, враг над тобой. Проснись!

Святослав, не открывая глаз, резко выбросил нож из рукава и вонзил его во что-то мягкое и податливое. Клинок вошел в горло хазарина, как в масло, и застрял в черепе. Кровь из артерии брызнула на Романова, залив густой пеленой лицо. Святослав откатился в сторону и обтер лицо рукавом. Заговорщик мешком рухнул на помятое седло. Святослав выдернул нож из горла и огляделся по сторонам. Воины спали, а в стороне под деревом возился клубок тел. Заговорщик с кинжалом навалился на Машега, пытаясь заколоть воина, но хазарин перехватил его руку.

Святослав, недолго думая, бросился к врагу и приставил клинок к горлу. Живой он будет полезен больше, чем мертвый. Почувствовав сталь у горла, Аргуф сник и прекратил бороться, ослабив хватку. Машег отвел руку и скинул врага с себя. Вот тут-то Святослав и сплоховал, не успел отвести клинок, и лезвие на полпальца прочертило горло предателя.

Здорово! А такие планы были на этого «языка». Ну и с какими претензиями теперь идти к сводному брату? Как из него серебро выбивать? Спасибо тебе, Машег!

Благородный хазарин посмотрел на Святослава, потом на корчащегося от боли предателя и, высунув засопожник, окончил жизнь некогда славного Аргуфа.