— По чём вы продадите очищенное и сырое масло владычице Даре? — вновь спросила у короля амазонка, старательно улыбаясь во всю решётку.

— Спрашивайте у дочери, — король снова указал на Велю. — Это её остров и её масло.

Пришлось поднять голову.

— Привет, Мадора, — сказала Веля, — как дела?

Квадратное лицо стало таким, будто внедорожник врезался в стену.

— Тем более, что вы знакомы, как я вижу, — добавил король.

— Ваше величество, может, мы выйдем, чтобы не мешать? — спросила Веля, вставая. —

— Поди сюда, — сказал человек, который считал себя её отцом с тем едва уловимым оттенком в голосе, который означал удовольствие.

Веля поспешно поднялась к трону, чмокнула протянутую ей руку и побежала вниз, и лысая голова с распахнутой радиаторной решёткой поворачивалась вслед за нею.

— Идёмте, Мадора, девочки, — сказала Веля, устремляясь к боковому выходу. Нарядная троица, переглядываясь, пошла за нею.

На террасе, где Веля полюбила сидеть, им подали холодное вино с лимоном и горячий напиток из реса с сахаром. Мадора молчала, старательно и фальшиво улыбаясь. Веля налила ей вина и усадила рядом с собой на скамейку. Девицы её сопровождения, с грубыми и глупыми, но очень внимательными личиками сидели чуть поодаль, на другой. Они видели: что-то пошло не по плану, но не могли понять, что именно.

— Ну, Мадора, — сказала Веля, — наверное, ты живой из Трейнта выбраться хочешь?

— Да, — ответила амазонка, внимательно глядя на Велю.

— Наверное, и масла домой привести? — продолжала та

— Что тебе надо? — коротко спросила баба-джип.

Веля улыбнулась.

Тем же вечером делегация воительниц отбыла на Гану с заключённым договором, письмом к Дебасику и разрешением на погрузку земляного масла. Вместе с ними, в трюме, отбыла Белиса, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту. В этот день Веля легла спать в темноте и одиночестве.