— Да мне, в принципе, плевать, всё что ты мне задолжала он выплатил. Может и впрямь отец.

— А вы тогда с ним в ссоре уже были?

— Тогда ещё — нет. Но, детка, что ты от меня хочешь, я же не ясновидящий! В самом деле у Мирры родился мёртвый ребёнок, девочка. Её похоронили, как полагается, больше я ничего не знаю.

— А королева очень страдала? Я бы с ума сошла после смерти ребёнка.

— Да дети ж вечно мрут, всегда так. Чего сходить с ума? Просто надо родить ещё. Впрочем, не знаю, мы тогда всё время в походах были.

— А кто может знать?

— Твой зверь и может. Я так понимаю, Мирра ему тебя отдала и сказала вынести в другое место, которое не будет уничтожено. Но по каким-то соображениям он вернул тебя назад.

Веля подумала.

— Я, конечно, не семи пядей ума, — сказала она, — но объясните мне, как небольшой зверь, не дельфин и не кит, может унести новорожденного ребёнка?

— Детка, ну ты даёшь. Дети Ночи меняют тела.

— Перерождаются? Это я знаю. Но я думала, все перерождаются?

— Дело не в перерождении, двое могут превращаться в человека. Ты что, не знала? Лис нашего величества, или вашего рода, перекидывался в странного такого… с бородой и вечной улыбочкой. Мы нередко его видели. Жрец — не жрец, что-то по типу невоенного советника, не понять…

— Да что вы говори-ите, Шепан, — протянула Веля, вставая.

Пабам! Хоть один пазл, наконец, занял своё место. Зато другой стал поперёк головы и явственно угрожал снова забить канализацию. Нужно было срочно переключиться.

— А вы поплавать не хотите? — она принялась раздеваться. — Пообжиматься в воде, а?

— Благодарю, ваше высочество, вы уж как-нибудь сами поплавайте, а обожмусь я с кем-нибудь ещё…

Портниха нашила ей белья из плотного васарского шелка, так что Веля могла сколько угодно раздеваться и плавать.

Она прыгнула с маленькой пристани, погрузилась в холодную воду, сердце на секунду замерло и забилось с новой силой, когда она быстро поплыла вперёд. В воде она не была беспомощной. Тут можно было забыть о том, как растёт злость и углубляется отчаяние.

А отчаявшись, можно пойти на многое из того, что раньше считалось неприемлемым.