Я подняла брови.
– Что ж, это все проясняет.
Сэйон ухмыльнулся.
– Они рождаются как смертные, но их души проживают множество жизней.
– Перерождаются, как Сотория? – уточнила я.
– Да и нет. – Никтос откинулся назад. – Они живут как смертные, служа своим целям. Они умирают на службе или спустя много времени после ее окончания, но их души возвращаются на гору Лото, где живут Арей. Там они остаются, пока не придет их время и они не получат снова физическое воплощение.
– Возрождаясь, они ничего не помнят из прошлых жизней, только этот зов, который кто-то сознает, а кто-то – нет. Так Судьбы удерживают равновесие, – добавил Сэйон. – Но когда викторы возвращаются на гору Лото, они вспоминают свои жизни.
– Все свои жизни?
Бог кивнул, и я медленно выдохнула. Помнить столько жизней – столько смертей и потерь. Но и столько радости. Если брат и сестра Казин были викторами, осознавали ли они свой долг? А что насчет Андреа и тех, чьих имен я не знаю? Что насчет младенца?
А что, если сир Холланд был виктором?
У меня сперло дыхание. Мог ли он быть им? Он защищал меня тем, что тренировал и никогда не опускал рук. Никогда. И он знал о том зелье. Это… имело смысл. Мне захотелось плакать.
Я откинула голову на подушку. Столько всего нужно осмыслить. Очень много для короткого времени.
– Если хочешь искупаться или отдохнуть, скажи, – предложил Никтос.
Я посмотрела на него и ощутила, как дрогнуло сердце, когда наши взгляды столкнулись.
– Я бы предпочла остаться здесь, пока мы не узнаем, ответят ли Судьбы. Я не хочу…
Я не хотела возвращаться в свои покои. Быть одна. Слишком много всего в моей голове.
В кабинете повисла тишина, и я закрыла глаза. Я не помнила, как уснула, но, должно быть, это произошло. Следующее, что ощутила, – мягкое прикосновение, тычок в мою щеку. Моргая, я открыла глаза и обнаружила, что моя голова покоится на коленях Никтоса, а я смотрю в алые глаза мальчика лет девяти-десяти с лохматыми волосами песочного цвета.
Алые глаза с тонкими вертикальными зрачками.
– Привет, – сказал мальчик.
– Привет, – прошептала я.