– Идем в рукопашную! – закричал он, после чего схватил за руку вопящего Владика, и бросил его в толпу мертвецов. Следом прыгнул сам, грозно размахивая шашкой.

Столь яростно и неистово Цент не дрался еще никогда. Он рубил чудовищ шашкой, бил кулаком, лягал ногами, одного двинул головой так, что вдребезги разнес несвежему супостату череп. Краем уха слышал, что Машка и Алиса тоже вступили в дело, даже вроде бы и берсеркеры не сбежали, а пытались как-то помочь. Что стало с другом Владиком, было неизвестно. Когда Цент бросил его в толпу зомби, тот канул в нее, как в морскую пучину, и на поверхность более не всплывал. Оставалось надеяться, что уже и не всплывет, но герой девяностых хорошо знал очкарика, и понимал – такое само не утонет. Тут нужен хороший камень на шею и ведро щебенки за шиворот.

Впрочем, было не до Владика. Тухлая плоть чавкала под ногами, гной брызгал на лицо, а лавина мертвецов и не думала иссякать. Узость тоннеля давала преимущество, не позволяя зомби навалиться со всех сторон, но Цент уже чувствовал, что вот-вот перегорит. Тело физически не могло долго находиться в смертоносном режиме, и хоть числом, но зомби возьмут верх.

– Живым не дамся! – взревел Цент, и, сжигая последние силы, бросился в новую атаку. Расшвырял мертвецов, расчленил всех, кто попал под руку, после чего рухнул на колени и выронил шашку. Ждал, что сейчас набросятся, начнут пожирать, но ничего не происходило. А затем сзади на него упал свет фонаря.

– Ты жив? – спросила Машка, подходя к нему по колено в шевелящейся мертвечине.

Цент поднял замутненный усталостью взгляд, и обнаружил, что путь вперед расчищен. Весь отряд мертвецов, посланный им навстречу, теперь являл собой мелко нарубленный фарш.

К нему подошла Алиса и помогла подняться на ноги.

– Не думала, что человек на такое способен, – призналась она, подавая Центу его вымазанную гноем шашку. Сам герой тоже был в гное с ног до головы, даже в рот литра полтора заплеснулось.

– Ты просто не видела людей из девяностых, – прохрипел Цент, стараясь отдышаться и найти в себе силы, чтобы не грохнуться на землю колодой.

До Цента добрались бледные и напуганные берсеркеры, и принялись хором воспевать его силу и героизм.

– Да, да, я молодец, – скромно согласился Цент. – Эй, кто-нибудь видит тело Владика?

Весь пол тоннеля был завален мертвечиной, и найти что-нибудь под ней оказалось непросто. Цент уже хотел махнуть на это дело рукой, как вдруг Алиса наклонилась, отбросила в сторону ногу и две руки, и радостно сообщила:

– Я нашла. Он здесь.

Цент уже приготовился доковылять до хладного трупа Владика и насладиться его видом, как вдруг девушка добавила:

– Он жив!

Настроение разом рухнуло ниже грунтовых вод. Алиса уже вытаскивала из-под тухлого завала действительно живого Владика, а тот что-то бормотал трясущимися губами и пытался судорожно стереть с себя облепивший его зловонный гной.

– Владик, ты как? – спросила подошедшая к нему Машка.

– Эй, да плюньте вы на него! – разозлился Цент. – Это я всех зомби порубил, я герой! А этот балласт опять ничего не сделал.

– Перестань, – попросила Алиса, нежно поглаживая Владика по плечу. Программист выглядел так жалко и плохо, что у любого бы защемило сердце при виде столь эпического страдания. У любого, кроме Цента.

– Идемте дальше, – проворчал герой, забрасывая шашку на плечо. – Очкарик, к ноге! Если нагрянут враги, ты у меня первый в атаку бросишься. И только попробуй заикнуться, что у тебя болит живот. Только попробуй. И тогда ты узнаешь, что такое настоящая боль!