Скользящие резкие движения, лающий смех, манера закидывать голову, по-змеиному вытягивая шею, да ещё этот негасимый фанатичный огонь в глазах – всё производило неизгладимое, но неприятное впечатление.

Все вместе и каждый по отдельности, Упивающиеся обладали неким шармом, присущим плохим парням: аура силы и порочности в упаковке их черных, струящихся одежд. Спору нет, мужчины привлекательны. Каждый тянул на матерого волкодава – только не Семёновского, а со знаком минус.

Рядом с ними София ощущала себя болонкой. У неё на шее даже бантик имелся.

Тёмный Лорд не сводил с внучатой племянницы взгляда. Чего он от неё хочет? Может, ждет, что она скажет: «Очень приятно»?

Таких, как София, эти красавцы, не моргнув глазом, поедали вместо шоколадки, раскалывая, словно орех. Вон как Рабастан нос воротит, поджимая губы. Братец ему что–то втолковывает. Наверное, уговаривает не гневить Лорда и все-таки сесть за один стол с грязнокровкой.

– А девка твоя нас боится!

Беллатрикс приблизилась, бесцеремонно нарушая границы личного пространства. Спутанная копна черных волос коснулась лица Софии, когда женщина наклонилась, шепча:

– Что, крошка? Мы тебе не нравимся?

София брезгливо отодвинулась, вопросительно взглянув на дядюшку.

– Мне нужно ей отвечать?

– Уймись, Белла, – велел жене Рудольфус.

Беллатрикс оскалилась, но перечить не осмелилась.

Хотя кусок не лез в горло, София приналась аккуратно нарезать мясо кусочками. Подняв глаза, она встретилась со смородиновыми глазами миссис Лестрейндж. Наколов кусок отбивной, отсалютовала им:

– Приятного аппетита.

Беллатриса, откинув голову, зашлась в приступе гортанного, кажужегося безумным, смеха.

Долохов и Мальсибер вновь переглянулись.

– Что вас так позабавило, Белла? – поинтересовался Тёмный Лорд.

– Твоя малышка потешно скалит зубки.

– Не порть девочке аппетит, – посоветовал Рудольф, выковыривая из зубов застрявшее волокно мяса.

Белла вызывающе вскинула подбородок: