Переведя взгляд на Илюшина, Сергей увидел, что тот сидит с напряженным лицом.
– Ты догадался, кто наш убийца? – с надеждой спросил Бабкин, обжигаясь горячим чаем.
Но Макар отрицательно покачал головой:
– Серега, что ты пел, когда вошел?
– Я? «Ивасей». Это такие барды крутые.
– Про «Ивасей» я и сам знаю, – отмахнулся Макар. – Слова напомни.
– Ну… – нахмурился Бабкин. – «Я хотел быть высокой сосною, чтобы время катилось рекой, чтобы ты, проходя подо мною, по коре проводила рукой».
Макар страдальчески закатил глаза.
– Серега, ты спой не то, что тебе твое примитивное и неглубоко скрытое Я подсказывает, а то, что ты пел при мне! Там слова были какие-то очень важные…
– А, самое начало… Короче, сначала про сосну, а потом – «по утрам не расчесывать хвою».
– «И не мыться, пока не польет», – вспомнил Макар. – Отлично. Спасибо, Серега, я поймал мысль.
Он встал и быстро пошел к двери.
– Какую? – крикнул ему вслед Бабкин, но Илюшин уже был за дверью.
Сергей пожал плечами и принялся допивать чай.
Макар нашел Ирину Егорову в саду, поздоровался и сразу перешел к тому, что его интересовало:
– Ира, ваша семья ходит мыться к Липе Сергеевне, правда?
– Да, – кивнула девочка. – С тех пор, как наша баня сгорела. Они нас пускают.
– А ты не знаешь, мама или папа что-нибудь дают старичкам взамен? Может быть, газеты им привозят из города или сладости… Ну, я не знаю, что еще может быть.
– Не газеты и не сладости, – сдержанно ответила Ирина. – Я случайно знаю, дядя Макар, потому что один раз подслушала родительский разговор. Все вокруг говорят, какие Иван Петрович и Липа Сергеевна хорошие, какие они славные, им родители по триста рублей каждую неделю платят.
В голосе ее зазвучала горечь.