Сергей проснулся как-то резко, рывком выдернув себя из сна, хотя ничего плохого ему не снилось. Маша спала рядом, и рыжие волосы, рассыпавшиеся по подушке, в полумраке казались темными. Он хотел погладить ее по волосам, но побоялся разбудить. И только наклонился, заглянул ей в лицо. Оно было спокойным и таким безмятежным, словно она проспала уже сто лет. Спали ее глаза, спали волосы, спали ресницы. В уголках губ спала улыбка – тихая, почти незаметная. Сергей в ответ улыбнулся чуть недоверчиво и осторожно вылез из теплой постели.
За окном была ночь, но чувствовалось, что она уже подходит к концу. Светлой полосой выделялась дорога, а над домом тетушки Дарьи бесшумно поворачивался черный силуэт человечка с подзорной трубой – флюгер, который когда-то вырезал сам Бабкин. Небо за ним чуть заметно светлело внизу, как будто и там, по краю неба и земли, тоже шла дорога.
Темный час закончился. Начиналось утро.
Сергей появился, когда Макар с Дарьей Олеговной уже позавтракали, и тетушка неодобрительно покосилась на племянника. Ишь, ходок. Довольный, как кот.
– «Я хотел быть высокой сосною… – басом напевал Бабкин, плескаясь под умывальником, хотя уже умывался сегодня один раз. – Чтоб бездельничать век напролет… по утрам не расчесывать хвою и не мыться, пока не польет. Та-ра-ра-ра! И не мыться, пока не польет». Уф, вода холодная!
Он вошел в комнату, уселся за стол и вопросительно посмотрел на Макара.
– Что делать будем, господин сыщик? – спросил. – Кстати, как спалось? По грядкам не бегал?
Макар зевнул, потянулся и сообщил:
– Сон мой был крепок и чист. С утра нас успели посетить оперативники. Судя по их вопросам, они не сдвинулись с места ни в какую сторону.
Бабкин помрачнел.
– Как и мы. – Налил себе чаю в чашку и задумчиво положил пять ложек сахара. Увидевшая это тетушка всплеснула руками:
– Куда такой сладкий? Вредно!
– Тебе вредно, а мне полезно. У меня напряженная умственная деятельность, ее нужно стимулировать сахаром.
– Сказала бы я, какая у тебя деятельность, да Макара стыжусь, – проворчала тетушка, пряча сахарницу в буфет. – А будешь много сладкого есть – растолстеешь, и ни одна рыжая девица на тебя не польстится.
– Ладно, – серьезно согласился Бабкин, – можешь одну ложку вынуть.
Тетушка обрадованно схватила чайную ложечку, обтерла ее об фартук и уже собиралась окунуть в кружку племянника, как до нее дошло, что над ней издеваются.
– Ах, засранец! – покачала она головой и сунула ложечку в карман. – Ну, погоди, и тебе…
Не договорив, она пошла к выходу.
– Стой, куда ложку потащила? – крикнул ей вслед Бабкин. – Что за клептоманские привычки?!
Но дверь за тетушкой уже захлопнулась.