– Может, они скоро уйдут? – высказал предположение Владик, хотя сам в него ничуть не верил. Цент оставил эту глупость без комментариев, вместо чего попотчевал программиста еще одним лещом.

Время шло, а зомби и не думали расходиться. Цент лежал на поверхности крыши и вслух рассуждал о пользе сырого мяса. Владик сидел рядом и тихо радовался, что природа наградила его столь ущербным телосложением. Будь он хоть немного мясистее, и Цент, возможно, не удержался бы перед соблазном набить брюхо представителем своего биологического вида.

– Все, не могу так больше! – решительно произнес Цент. – Сил моих нет. Никуда эти черти зубастые не денутся, а я без пищи жить не хочу и не буду.

Владик затрясся в рыданиях, ибо понял – час каннибализма пробил.

Однако Цент прополз мимо него и стал изучать заводской забор, что тянулся как раз в сторону магазина, и напротив него делал поворот на девяносто градусов. Рядом с забором возвышался столб, от него провода тянулись куда-то на крышу магазина.

– Рискнем? – спросил Цент.

Когда Владик понял, что замыслил изверг, у него внутри все оборвалось и настойчиво запросилось наружу.

– Я не смогу! – выпалил он. – Нет! Я не смогу!

– Очкарик, будь сильным. Силы тебе понадобятся, ведь ты пойдешь первым.

– Я?

– Кто-то же должен выяснить, можно пройти по забору или нет.

– Но у меня от высоты кружится голова.

– Не сгущай краски. Ты сможешь.

– Нет!

– Тогда я сброшу тебя с крыши, и тобой закусят зомби.

Для Владика отнюдь не стал открытием тот факт, что Цент является бесчеловечной свиньей, поправшей все принципы гуманизма и сходившей по нужде на права человека. Он уставился на забор, по которому ему предстояло пройти примерно сотню метров. Бетонные плиты, из которых тот состоял, были достаточно широки, если бы не ряд обстоятельств, усугубляющих ситуацию. Во-первых, Владик не кривил душой, когда говорил, что от высоты у него кружится голова. Во-вторых, с одной стороны забора неистовствовала толпа вечно голодных зомби. И, в-третьих, с другой стороны забора раскинулось нагромождение битого кирпича и кусков арматуры, даже удачное падение на которые нанесет серьезные травмы. Но самое худшее находилось за его спиной, и звалось Центом.

– Иди, очкарик, будь мужиком.

Владик так и не смог понять, каким образом самоубийственный акт акробатики сделает его мужиком. Он может легко сделать его инвалидом, и еще легче трупом, но мужиком…. Программист обернулся, теша гаснущую надежду, что Цент передумает. Но тот лишь передернул затвор автомата и произнес:

– Или вперед, или вниз. Выбирай.

Дрожащей ногой Владик ступил на торец плиты. Зомби, словно почуяв скорый завтрак, активизировались. Иные из них даже подпрыгивали, силясь ухватить добычу за ногу, и у них почти получалось. К счастью, тоталитарный коммунистический режим не экономил на бетоне, и плиты были достаточно высоки, чтобы не дать мертвецам дотянуться до лакомства. Что, впрочем, не гарантировало, что лакомство само не упадет им в зубы.