— И, правда! Сколько ж можно?! — Я получил поддержку от сердобольной пенсионерки, которая сняла наушники и оторвалась от экрана своего сотового. — Невозможно ездить. Выйти хочется.

— Ну и ездуй отсюдава! — вполне логично предложил водила, чуть не пропустив очередную остановку.

— Это ты ездовать больше не будишь! — Я перешел к угрозам. — Накатаю телегу в рекламную контору, которая вам телеки поставила, завтра же замену из Азербайджана пригонят.

— Да пошел ты!

Но я никуда не пошел. Слабость ответной реакции свидетельствовала, что подействовал мой намек о размерах квоты временных рабочих из республик Закавказья. Водила отмолчался некоторое время, а затем выключил музыку. По салону прошелестел гул приветствия политкоректной тишине, в которой стали явственно слышны позывные мобильников, карманных компьютеров и разговоры пассажиров не выказавших заинтересованность в нашей баталии. Настало время для выполнения главного пункта моей программы:

— ГОСПОДА! Прошу минуту внимания! Господа, от вашей помощи зависит судьба человека! … Кто-нибудь смотрит сейчас «Президент-Шоу»?

— Эх, и народец, пошел, — ворчал успокаивающийся водила. Он еще раз оглядел меня в зеркало и пустил рекламу, гораздо более тихую нежели музыка:

Шоколад «Россия — Nestle». Натуральный отечественный продукт. Старинные русские рецепты. Россия — щедрая душа…

— Господа! Прошу вас! Это очень важно!

Я пытался кричать как можно более выразительно. Не умолял, не плакался, но спрашивал, стараясь чтобы люди осознали серьезность момента и важность происходящего в той самой мере, в какой это было важно для меня и для судьбы нашей страны. Полцарства за телевизор, полцарства за свободу слова, полцарства за утоление информационного голода.

Сжалилась надо мной та самая сердобольная старушка, которая, так же как и я, не переваривала блатной репертуар. «Президент-Шоу» она не смотрела, но легко настроилась на искомый канал и даже поделилась наушниками:

— …Были звезды. Стали орлы. Уйдут орлы. Найдется что-то иное… Останется только Народ! — Nicole висела вниз головой зацепившись ногами за шест и декламировала застекольщикам задание на стратегическую игру. Лифчик держался на одном честном слове. — Только он. Только народ есть живительный источник власти. Только народ, которому вы хотите служить.

Nicole спустилась на пол, перевернулась и медленно обнажила волнующую грудь.

— Нет границ, нет долга, нет приказов, нет господ, нет суда. … Люди! Их воля! — Она подползла к Юраше, продемонстрировала ему идеальную округлость ягодиц и прошептала: — Воля народа. Ваша свободная воля как высший закон. Ваша воля как высшая справедливость. Вы олицетворение народных чаяний.

Обалдевший, раскрасневшийся и загипнотизированный Юра подался вперед, почти уткнулся ей в промежность, а потом одними губами повторил за ведущей:

— Воля.

— Стране нужны символы. Дайте людям то, что они хотят. Дайте им. Дайте!

Я не заметил как, но Nicole быстро и грациозно скинула то, что в чьем-то воображении могло представляться трусиками.

— Дайте стране новый конкурентоспособный символ. — Удивительно, но слово «конкурентоспособный» она произнесла без единой запинки и на одном дыхании (какой болван написал этот многокорневой кошмар?). — Дайте России символ. Дайте образ. Дайте креатив. … Ясно?!

— А-а-а!!! — громко выдохнули Кандидаты, подразумевая этим выдохом свое согласие.